Возьмём, например, политику. А вместе с ней возьмём моего мужа. Мы оба консервативны, но я мирно консервативна, меня либералы не напрягают, а его – напрягают. Мы даже с парой человек во время выборов двухтысячного года рассорились. Они пытались моему мужу объяснить, почему надо за Гора голосовать, а он им высказал всё, что думает по поводу Гора и голосующих за него. Впрочем, я по поводу этих людей не очень переживала. У нас вообще мало общего было. Только дети одного возраста и родной русский язык. А этого, как оказалось, мало.
Насколько важны общий язык, общие культурные ценности и схожие политические взгляды для качественного общения? Можно ли быть друзьями, не имея ничего общего из вышеперечисленного? Если да, то как, о чём говорить? А если общее только что-нибудь одно из списка? Почему то, что пятнадцать – двадцать лет назад получалось само собой, теперь требует таких усилий?
Мне чертовски не хватает качественного общения в реальной жизни, поэтому искать единомышленников лезу в виртуальную. В Интернете людям не важно, что мой младший сын сносит все вазочки на своём пути, а старший не даёт никому рта раскрыть. Там можно отвлечься от диаметральной противоположности политических взглядов и сосредоточиться на общей любви к поэзии или классической музыке. Там можно с упоением и огромным удовольствием общаться с человеком, которого никогда не видела, понятия не имея, есть ли у него что-то общее с его виртуалом. Но это в Интернете. А в жизни дружба становится всё дороже и дороже…
И девочек наших ведут в кабинет
Когда Боря сказал, что Джим хочет жену из России или Украины по каталогу выписать, я чуть со стула не упала. Джим преподавал экономику у мужа в университете, и они сдружились. Доктор экономических наук, умница, денег зарабатывает кучу, на быстрых барышень не падок. Интеллигентный, мягкий Джим. Не очень вышел внешностью, зато вышел всем остальным. Я даже комментировала как-то: вот, мол, бабы дуры, за красавцами гонятся, счастья своего не знают. Ну не везло ему с женщинами, ну лет уже хорошо за тридцать, но по каталогу?! Он что, не знает, зачем эти дамы сюда приезжают и чем дело обычно заканчивается?
Первый раз я столкнулась с русской женой «по вызову» в колледже. Колледж был маленький, русскоязычных меньше десяти, и все друг друга знают; все иммигранты – беженцы, вроде меня. И вдруг в один прекрасный день появляется
Мужа мы увидели на какой-то вечеринке. Нет, совсем не урод, отнюдь не старик, но совершенно никакой. Невысокий серый дядя, лет тридцати с гаком (ей двадцать плюс-минус), работает тут и там фотографом, причём не на полную ставку, зарабатывает (как она нам рассказала) тысяч тридцать с небольшим и ничем не блещет, включая ум. Жена молодая на тот момент уже в Америке пообтёрлась, поняла, что кусочек полакомей может урвать, да и тридцать тысяч, в Москве тогдашней сумасшедшими деньгами казавшиеся, на местном фоне слегка поблекли. А дальше по книжке – получила грин-карту и тю- тю. Я ещё своему мужу тогда сказала: с ней-то всё понятно, но о чём мужики-то эти думают? Неужели не видят, что баба не по зубам? На что надеются? Ведь разница, искусственно создаваемая наличием разных паспортов в кармане, быстро стирается, а Крот Дюймовочке не пара.
Я потом ещё несколько таких пар видела. Один взгляд – и всё ясно. Высокая красавица модельного пошиба с очень средненьким молодым или немолодым человеком. Может, думаю, они всё понимают? Просто где они себе ещё такую бабу найдут? Хотят, воспользовавшись экономическим неравенством между державами, хоть годик пожить-пощеголять с красавицей? Или влюбляются по уши и совсем голову теряют?
Самый грустный случай произошёл с одним знакомым моего мужа, только в этой истории, наоборот, жену жалко. Знакомый был на самом деле просто приятелем приятеля, муж его и видел-то пару раз, но наслышан был. Дело в том, что молодой человек (назовём его Майком) серьёзно увлекался садизмом. Не шлепками там-сям, а по полной программе, с хлыстами, прищепками на сосках, шипами, наручниками, асфиксией и прочим подобным. Был он маленьким, чертовски некрасивым и вечно потным – прямо отрицательный герой из плохого романа. Стоит ли удивляться, что американки на него не клевали? Нет проблем – русскую выпишем. Причём не из Москвы, а из тьмутаракани, да ещё с ребёнком – чтоб ноги целовала. И она готова была. Целовать. Но поцелуи остались невостребованными. Ему другого было надо. Что там у них в спальне происходило, одному богу известно, только полугода не прошло, а она сказала, что хрен с ней, с грин-картой, она домой хочет. Но тут сыночек встрял. Ему лет 14—15 было. Ты, говорит, куда хочешь езжай, а я тут остаюсь. Что я, дурак, из Америки уезжать обратно в эту дыру? И она осталась ради сына. А приятель тот её потом видел – они ходили куда-то вместе, и она его выспрашивала про американских мужчин. Странные, говорит, американские мужчины. Наши ласку любят, а этим плётку подавай. Приятель как мог пытался объяснить, что Майк – нетипичный американский мужчина, что вот он лично как раз ласку любит. А она не верит. Глаза грустные. Хотела в Америку попасть – и попала. Чем дело кончилось, я не знаю; мы переехали, дети появились, и с тем приятелем муж уже давно не общается. Очень хочется верить, что она получила-таки свою грин-карту и послала Майка далеко и надолго.
Ни одного удачного брака «по вызову» я не видела. Один сценарий хуже другого. А тут Джим. Он ведь умный, он всё понимает. Что ему в голову ударило? «Надеется на исключение», – лаконично сказал мой муж, и на этом разговор закончился.
Джим получил каталог, посмотрел, почитал, выбрал пару-тройку претенденток и поехал знакомиться. Возвращается и звонит Боре: совет нужен. Джим сузил круг претенденток до двух и хотел узнать Борино мнение как бывшего жителя России, да и просто как друга и мужчины. Показывает он мужу две фотографии. На одной очередная модель. Москвичка, 22 года, красавица. На другой очень милая и симпатичная, но куда более земная женщина лет тридцати с хвостиком, из украинской деревни, с девятилетним сыном. Джиму, естественно, первая больше нравится: у него такой в жизни не было, а уж обхаживала она его в Москве… Боря ему:
Потом мы гуляли на свадьбе Оли и Джима, потом переживали за них, когда у них долго не получалось ребёнка, потом ужасно радовались, когда получилось, причём дважды, а Оле было уже за сорок, потом наши дети вместе играли, пока мы мирно беседовали о жизни, потом… мы забыли, что подобные браки не работают. Только недавно вспомнили, в разговоре с кем-то. Нас уверяли, что браки по каталогу обречены. И они действительно обречены, если женщина хочет просто в Америку, а мужчина – воспользоваться американским гражданством и сорвать куш, который ему не по зубам. Но ведь бывают исключения: два человека, ищущих счастье, уставших от неудач. Какая разница, из каких они стран и как познакомились?
Исключения редки, но не случайны. Это не лотерея.
О богатых, которые не плачут
На свадьбе Джима и Оли мы оказались за одним столом с семейством Патнэмов. Если вы не живёте в Америке и не крутитесь в финансовых сферах, имя Патнэм вам может ничего не сказать. Поэтому поясню: Putnam – одна из крупнейших финансовых фирм США. А семейство, в честь которого компания названа, принадлежит к весьма узкому кругу американской аристократии. Вроде Кеннеди, Бушей или Вандербильдов. И вот один из отпрысков сего достопочтенного клана, George Putnam III (уже третий Жора), сидел в двух метрах от нас и, в отличие от меня, ни на секунду не задумывался, что делать с пятью вилками и тремя чайными ложками, лежащими перед ним.
Третий Жора не хотел быть…надцатым претендентом на престол родительской фирмы и открыл свою.
