смеха, он дергается – и просыпается.
Четыре часа пятьдесят минут. Из форточки дует ночным ветерком. Давид Блумберг чувствует, что он и сам мокр, как мышь. Сна ни в одном глазу.
Блумберг вспоминает, что поспать удалось всего несколько часов. Вчера до поздней ночи перезванивался с Лондоном – в британском отделении RHQ тоже устраивают проверки. Потом пытался звонить Райнеру.
Блумберг нашаривает на столике мобильник. Нет, ничего не пришло. Да где же он, этот Райнер, в конце концов.
Блумберг тихо-тихо встает, накидывает халат и идет на кухню. Там заваривает чай.
Пять часов утра. День обещает быть жарким.
Давид Блумберг пьет на кухне чай и читает вчерашнюю газету.
В эти дни европейская финансовая общественность с интересом следит за развитием дела Эрика Хартконнера, главы международной финансовой корпорации RHQ, сделавшем себе имя на размещении европейских корпоративных долговых обязательств.
Звезда Эрика Харта взошла в середине восьмидесятых, когда молодой начальник отдела долга корпорации RHQ предложил тогдашнему главе RHQ, герру Майеру, заниматься размещением корпоративного долга, так же, как в Америке этим в то время занимался Майкл Милкен. К сожалению, герр Майер не отнесся к Харту так же понимающе, как Джозеф – к Милкену, и ему было в этом отказано. Тогда Хартконнер устроил маленький переворот. Дело в том, что незадолго до того в RHQ на должность главы инвестиционного подразделения перешел на работу его бывший начальник Энтони Райдер. Этот человек сразу встал на сторону Хартконнера, и уже через несколько месяцев, использовав свои связи в финансовой среде, Райдер и Хартконнер выкупили компанию. Однако и Райдер не дал Хартконнеру работать так, как он хотел, так что Хартконнер скинуть и его – на этот раз Харту пришлось раскошелиться (…). В конце концов Эрик Хартконнер приобрел полный контроль над компанией, и удерживает его на протяжении вот уже почти двадцати лет, что для банковского бизнеса – срок немалый.
Первым суперудачным размещением был выход на рынок долга сети супермаркетов Aldou. За три года RHQ переместился с седьмого места на первое по числу произведенных размещений долговых бумаг. Среди компаний, которые получили доступ на рынок дешевого долга, были Handtuch, Interwave, Net Commercial, Avanti, Advirus Corp. Всего в 2003—2004 годах RHQ провел сто сорок восемь публичных размещений на общую сумму пятнадцать млрд долларов.
Претензии Управления по надзору за законностью Европейской финансовой комиссии к Хартконнеру вкратце таковы. Комиссия утверждает, что секрет поразительных успехов Хартконнера кроется не только в его талантах и работоспособности, но и в некоторых «серых схемах», направленных на получение дополнительных доходов от первичного размещения. Рынок мусорных облигаций, безусловно, сильно разогрет, и вполне естественно, что Комиссия изъявила желание заглянуть «за кулисы» столь суперуспешных размещений. Так, например, долг телекоммуникационной компании Vivedii реструктуризируется уже четвертый раз, а многие независимые аналитики свидетельствуют, что на данный момент финансовая устойчивость Vivedii находится, без преувеличения, в катастрофическом состоянии.
Начальник Европейской финансовой комиссии Давид Блумберг утверждает, что ликвидность рынка облигаций поддерживается Хартконнером искусственно. По его словам, Хартконнер устраивает дополнительный барьер для банков, желающих купить облигации перед размещением, причем предлагает им так или иначе заплатить за право купить эти бумаги.
Однако, по большому счету, схемы, использованные Хартконнером, противозаконными назвать нельзя. Для обвинения нужен конкретный состав преступления, а его в случае с Хартконнером доказать очень трудно. Действительно, Хартконнер привлек к делу множество банков, служащих посредниками между инвесторами и компаниями. Отчасти он передоверял им обязанности маркетмейкеров, а в обмен давал покормиться при первичных размещениях. Однако завышенные комиссионные, равно как и «неправильная» аналитика, сами по себе преступлением не являются – нужно доказательство наличия злого умысла. Таких доказательств у Комиссии нет: в ночь перед проверкой документы по многим размещениям исчезли, по официальной версии, в результате компьютерных сбоев. Самого этого обстоятельства для признания вины Хартконнера недостаточно. В результате, по итогам регуляторского расследования Хартконнера, скорее всего, оправдают (…).
Тем не менее прогнозы по делу Хартконнера вряд ли можно назвать особенно утешительными. Прокурор Давид Блумберг явно желает повторить подвиг Рудольфо Джулиани и сделать себе имя на обличении финансовых махинаций. Весомых аргументов нет ни у обвинения, ни у защиты. В такой ситуации, к сожалению, решение часто принимается под влиянием необъективных, психологических факторов. А они – не в пользу Хартконнера.
Блумберг откладывает газету. Блумберг задумывается.
Блумберг думает: плохи дела. Де Грие и Манон так и не удалось найти, их так до сих пор и не нашли. Только Вике Рольф. Нашли только Вике Рольф. Вике Рольф и некого Ричи Альбицци, которые ехали на машине де Грие и с его документами. Как к ним попали эти документы, они объяснять отказываются.
Поменялись они, что ли?
И Вике Рольф не промолвила еще ни одного слова. Она отказывается говорить даже в присутствии адвоката.
А время не ждет, думает Блумберг и смотрит на часы.
В последнее время Блумберг смотрит на часы каждые тридцать секунд. На самом деле, он очень сильно взвинчен.
Пять пятнадцать.
Черт, куда же делся Райнер? Куда он подевался? С позавчерашнего вечера мобильник выключен. Внезапно Блумбергу приходит на ум: а что, если у Хартконнера есть друзья-мафиози? Что, если… Нет, это уж совсем невероятно.
Тогда проще было бы нейтрализовать самого Блумберга. Если с ним самим что-нибудь случится, дело-то наверняка развалится – как не бывало.
Осознавать это Блумбергу весьма неприятно.
На кухню выходит сын Блумберга, Рафаэль. Похоже, он еще не ложился.
