– Господин ротмистр! – радостно воскликнул драгун.
– Господин ротмистр! – подхватили приглушенные ветром голоса.
– Александр Евгеньевич! – из темноты возник вахмистр. – Мы уже надежду потеряли. Были уверены, что вы за нами едете, а вы исчезли! Мы уже и разведчиков посылали в село, а вас все нет.
– У меня было небольшое приключение. Но все обошлось. Рассказывайте.
– Едемте за мной, здесь съезд. Лешка, посвети!
Драгун с факелом поскакал вперед, и всадники оказались на разбитом съезде с большака. По обе стороны от дороги высились ревущие на ветру кроны тополей.
– Мы расположились на ночлег, – начал свой рассказ вахмистр, – как вы и приказали, группами по нескольку человек в каждую избу. Я лично распорядился о караулах. Но из-за усталости и из-за того, что мы слишком скоро разбрелись, не заметили, что, на удивление, в домах и вообще нигде в селе почти не было людей. Я с тремя офицерами расположился в ближней к церкви избе. Ну, пропустили мы по стопочке и только отправились на боковую, как вдруг на тебе! Бах! Бах! – вахмистр замахал руками. – Как мы теперь поняли, о нашем приходе знали заранее и, видимо, устроили засаду в церкви. А как только узнали, что мы спим, так повылезали и хотели сонными всех перерезать. Но, благо, Божьей милостью, я додумался поставить караул на площади. Наши молодцы не уснули и, как только большевики показались, начали стрельбу. Ну а дальше, сами видите, господин ротмистр, оставаться в селе не было никакой возможности. Ночь. Неразбериха. Паника. Я отдал приказ отступать, хотя, собственно, и без приказа все сами сообразили…
– Ясно, – Минин положил руку на плечо вахмистра, – вы поступили верно. Во всем происшедшем исключительно моя вина. Все из-за беспечности и усталости. Но ничего. Потери велики?
– Это невозможно установить. Мне удалось собрать около пятидесяти человек.
– Четверть отряда?
– Остальные не должны были погибнуть. Скорее всего ускакали в разные стороны. Завтра поутру соберемся, не беда. Если, конечно, поблизости нет крупных сил красных.
– Когда вы ускакали, я пробрался к церкви. Засаду устроили местные мужики. Регулярных войск здесь нет.
– Отлично! Завтра сочтемся, – вахмистр самодовольно крякнул.
– А что это за место? Куда мы едем?
– Скоро уже будем. Вы приятно порадуетесь.
Дорога сделала крутой поворот, и за ним началась парковая аллея. Из-за деревьев навстречу всадникам вышел караульный.
– Господин ротмистр! Живой. Слава Богу! Проезжайте.
В парке горели костры. Вокруг них вповалку лежали изможденные люди и кони.
– Я отдал приказ отдыхать. А ночь холодная, так что костры не помешают…
– Оставьте. Нам ничто не грозит.
Минин пришпорил коня и, вырвавшись вперед, выехал на мощенный брусчаткой парадный двор дворянского имения. Черная громада с колоннами и двумя раскинувшимися крыльями флигелей стояла в тишине на ночном ветру, брошенная, освещенная огнями костров. Пошел дождь.
– Почему не размещаете людей в здании?
Лицо вахмистра расплылось в усмешке:
– Так крыши нету. Содрали всю.
– Дай факел, – приказал Минин и, взяв из рук драгуна почти прогоревшую палку с ошметками тряпья и смолы, тронул коня.
Поднявшись на крыльцо, он проскакал меж колонн по разбитому полу и с шумом ворвался в огромный овальный зал. Крыши не было. Через руины перекрытий дворец освещала луна. Пол был усеян обломками черепицы, мрамора и мебели, обрывками портьер и картин. Направив коня шагом, Минин обогнул залу и в дальнем конце ее в огне факела в большом разбитом зеркале увидел страшное лицо Гражданской войны. Он сидел на черном коне посреди огромной залы, некогда видевшей блестящие балы, любовь, отважных офицеров и очаровательных женщин…
Пришло утро. Минин вывел отряд на большак. По пути к нему присоединилось еще несколько групп, ночью скрывшихся в лесу. Рысью подойдя к селу, Минин вскинул шашку и перешел на галоп. В тишине, разрываемой лишь гулким топотом копыт, отряд ворвался в село. Резали всех мужчин и юношей, способных нести оружие. Резали молча. А после свезли тела в одну избу и подожгли ее. Дом сгорел, а на пепелище так и остались лежать обугленные люди. Баб с детьми согнали в церковь, а весь скарб Минин отдал на разграбление.
Затем отряд снялся и к вечеру был в близлежащей деревне. Здесь уже знали о происшедшем и встречали драгун с хлебом и солью. Девушки брали под уздцы коней уставших воинов и вели их по хатам. Вся округа была замирена.
Но Минину понадобилось еще три дня, чтобы собрать прячущихся по лесам драгун. До сих пор его отряд шел в авангарде корпуса Шкуро, но вынужденная задержка позволила казакам вырваться вперед и первыми достичь Дона.
Последние переходы до Дона драгуны Минина шли по стопам ушедших вперед кубанцев. Попадавшиеся на пути усадьбы были сожжены, церкви и богатые крестьянские дворы разграблены. В деревнях драгун встречали запуганные и озлобленные люди. Девки при появлении драгун убегали в лес и прятались, покуда отряд не уходил. Мужики смотрели косо и зло.
– Как отступать будем? – задумчиво говорил вахмистр. – Ведь в случае чего они нас на ремешки порежут. – И сам отвечал себе: – А нечего было большевичков прикармливать. Око за око.
Настигая ушедший вперед корпус Шкуро, Минин все чаще встречал обозы с награбленным добром. На повозках сидели казаки, гулящие женщины, раненые. Обозы все разрастались и отягощали армию.
Однажды Минин видел, как седой в орденах кубанец с бранью вырывал из рук молодого испуганного попа икону в дорогом окладе. Кругом собралась толпа. Галдели, хохотали.
– Так когда-то половцы на Русь ходили, – драгуны брезгливо жались к обочине, сторонясь нарастающего кругом хаоса.
– Неужели ж на Руси никого, кроме большевичков да этих кочевников, не осталось? – вахмистр и сам был не прочь поживиться добычей, но всегда блюл этикет, подчеркивая, что берет только у побежденного врага, и берет свое, заслуженное.
На одном из переходов отряд подошел к сгоревшей деревне. В ней не уцелело ни одного дома. К небу вздымались печные трубы и черные венцы срубов. Зрелище было ужасным.
Минин повел отряд дальше и в семи верстах на холме между двух перелесков заметил хутор из нескольких изб и большого амбара. На хуторе стояла казачья сотня. Драгуны разбили бивак, а Минин и вахмистр отправились на хутор за провиантом.
Распоряжавшийся в амбаре подъесаул хмуро выслушал просьбу Минина, но приказал выдать овса.
– Ночлега здесь нет. Все хаты битком набиты казаками.
– Нам и не требуется. Дотемна мы далеко уйдем. Нам бы только коней накормить.
– Это пожалуйста. Амбар полон. Здесь большевики создавали коммуну и собрали все отобранное у кулаков зерно. Бери – не хочу.
– А что с коммуной? – спросил Минин и жестом приказал вахмистру пойти за драгунами.
– С коммуной-то? Так порубили комиссаров, да и всех прочих. Но и у нас потери большие.
– А что так?
– Вот видите, – подъесаул был молодцеватый блондин с чубом и усами, – в деревне, в той, что вы проезжали…
– В сгоревшей?
– Так точно. В этой деревне стоял красный отряд, да еще и мужичков мобилизовали. А мы-то привыкли идти как по маслу, без рекогносцировки то есть, – подъесаул блеснул своим знанием военной науки. – И в деревню эту, уж и забыл, как звали ее, вошли походным маршем. А тут на тебе! Засада! Но мы отступили и залегли. А в том месте к самой деревне примыкал луг с копнами неубранного сена. Думали, отлежимся и возьмем-таки деревню. Ан нет. Перестреливались мы с ними полдни. А тут как кавалерия их
