выходом. Перепрыгивая через невидимые в темноте выступы, она ни разу не обернулась. Ей было страшно убедиться, что ее старания не более, чем трепыхание бабочки в ладонях, и Ключник следует за ней по пятам.
Она остановилась, когда бежать стало некуда. Заметавшись у бесконечной стены в поисках хода, Доната тщетно пыталась с собой совладать. Да где же выход, Тьма его дери?!
Держась правой рукой за стену, она побежала вдоль. Рука везде натыкалась на каменную кладку. Быстрое движение разогнало кровь по жилам. Нет, страх никуда не делся, он был тут, в сердце, но справляться с ним стало легче.
Доната не знала, сколько кругов по залу она пробежала. Может, один, может десять, а может, и половины не было. После месяца голодовки тело начало уставать. Рука еще впивалась в щели между камнями, а ноги запинались. Пару раз споткнувшись, на третий не удержалась и кубарем покатилась по полу, обдирая руки об острые камни.
Короткий смешок – так трещат сухие ветки, если нажать посильнее, был ей наградой за все усилья. Он раздался у самого уха, когда Доната с трудом поднялась на ноги.
Ключник по-прежнему стоял в десятке шагов от нее. Расстояние между ними не уменьшилось, но и не увеличилось. Ничего похожего на юмор не светилось в его глазах. Напротив, там пульсировал черный дрожащий мрак.
– Ты. Пришла. Сама.
Доната прижалась к стене лопатками и, не отрываясь, смотрела на то, как приближается Ключник. Она отчетливо, как при свете дня, видела белое застывшее лицо, и безгубый рот в трещинах поперечных морщин. И складки хламиды, черной волной скатывающиеся с камня на камень.
Ключник остановился. Белая пелена снова закрыла черные дыры глаз, будто беспокоилась о сохранности того, что находилось внутри.
– Ты. Пришла. Сама. Я. Остался. Должен. Твоей. Матери. Иди.
Голос умолк. И к ней потянулись беспокойные, суставчатые пальцы.
Сердце Донаты, птицей трепетавшее в горле, вдруг сорвалось и ухнуло вниз, разом лишив ее последнего представления о том, что она еще жива…
Она очнулась на войлочной подстилке, лицом в соломе, но поняла это не сразу. Понадобилось время. Много времени.
Когда появился Ладимир, она сидела на соломенном ложе и качалась, обхватив себя руками.
– Уже проснулась? – удивился он.
– Пр-р-роснулась, – только и смогла вымолвить она.
5
– Так что там приключилось у Кристы? – Доната с удовольствием перепрыгнула через неширокий овраг. Если бы не кусок хлеба с теплым чаем, ставший поперек горла, дорога не причиняла бы ей никаких неудобств.
– У какой Кристы? – переспросил Ладимир. По легкости передвижения он не уступал ей. И к тому же, в последнее время резко прибавил темп.
– Ну, тогда, в пещере, ты не договорил…
– Я не договорил? Побойся Света, девушка, я все сказал. Только ты заснула – вот так и скажи.
– Ладно. Говорю. Оно и понятно: устала маленько, – она стрельнула глазами в его сторону. – В твоей деревне уж больно сытно кормили. Отъелась на дармовых харчах, вот в сон и потянуло.
– Это точно. Деревня у нас хлебосольная.
Лес мало чем напоминал тот, с детства знакомый. И деревья какие-то худосочные – нет в них величия. И подлесок хилый. И ягод меньше. И цветы мелковаты. Зато одна радость разом перечеркивала недовольство: сквозь листву пробивались лучи Гелиона. Световые пятна играли с Донатой в чехарду, и она не преминула наступать на них, когда была возможность.
Ладимир хорошо знал лес, и Доната доверилась ему. Да и грех было не поверить человеку, который вытащил тебя из такой передряги. Она объяснила, что ей нужно в Бритоль, и он с легкостью согласился дойти вместе до ближайшей развилки. Там он планировал ее оставить, поскольку внутри его все зудело. Сбывалась Истина, но тянула его в противоположную от Бритоля сторону.
– Так что там у Кристы? – напомнила Доната, когда Ладимир едва не споткнулся, тревожно оглядывая низкое небо.
– Любопытная ты. Об ужине пора подумать: четыре дня настоящей еды не было, да о ночлеге, а ее истории интересуют… Не нравятся мне тучи, что собираются…
– А чего тут особенного? – пожала плечами Доната. – Ближе к ночи гроза будет, да еще какая.
– Здрасьте! И она так спокойно об этом говорит!
– А что такого? Первая это гроза в твоей жизни, что ли?
От неожиданности он остановился.
– Ты на тучу-то смотрела?
– Да, – в подтверждение своих слов она внимательно пригляделась к тучам, и только сейчас заметила неладное. По самому краю тяжелой, набирающей силу тучи вспыхивали едва различимые искры.
– Грозовики, – выдохнула Доната.
Лишь раз в жизни ей довелось пережить настоящую грозу с грозовиками. Всю ночь тяжелые, словно поставившие перед собой цель истребить все живое на земле, ослепительные молнии били во все, что
