кресла, едва не опрокинув его. Сердце в волнении забилось. Особенно, когда в ответ на ее полный ожидания взгляд, он кивнул головой.
– Да. Я нашел его, – устало сказал он. – Колдун живет в заброшенном доме за крепостной стеной. Туда днем никто не ходит. Да и ночью тоже. Так что, если хочешь сделать это незаметно, надо идти прямо сейчас. Если узнают, что мы туда ходили – забьют камнями до смерти.
Не говоря ни слова, она взяла с кресла куртку и пояс с ножами.
– Ты была права, – услышала она. – Он не берет денег, пока не увидит, с чем придется иметь дело.
Доната кивнула головой, показывая, что поняла.
Если дневной город нравился Донате лишь отчасти, то ночной не понравился вовсе. Призрачный свет Селии нарочно скрывал достоинства и выпячивал недостатки. Будто город вел двойную жизнь, как иной человек, скрывающий грехи от людских глаз. Днем – он сама добродетель. А ночью тщательно скрываемые страсти вырываются наружу, сбрасывая покров надоевшей личины.
Но сердце Донаты билось в упоении: не каждому в жизни доводилось встретиться с настоящим колдуном. Отчасти благодаря этому состоянию, ей вдруг привиделось нечто завораживающее в этом ожившем остове добропорядочного города. В темных домах, изредка озаренных колеблющимся светом свечей, в сыром воздухе, охотящимся за звуком их шагов.
Узкий рукав переулка, по которому они шли, неожиданно расширился, выставляя напоказ лишенную Жизни городскую площадь, со скелетом заброшенного фонтана. Мостовые тоже спешили показать свой норов, подкидывая под ноги вывороченные из каменной кладки булыжники. Ярко светились лишь окна ночных заведений – и в этом Доната тоже видела тайный смысл: так женщина, потерявшая привлекательность при свете дня, обретает уверенность при свете обманчивой Селии.
В какой-то момент Селия скрылась за тучами, оставив Донату в неведении относительно окружающего пространства. Памятуя о давнем случае в злополучной деревне, когда Ладимир видел в темноте не хуже Кошки, Доната взяла его под локоть, намереваясь идти дальше. Но он оставался неподвижным.
– Мы разве не пойдем дальше? – спросила она, боясь вспугнуть тишину.
– Как? Ты что-нибудь видишь? – он искренне удивился.
– Но… Я думала, ты видишь в темноте…
– Как кот, что ли?
– Нет, но… – в это время появилась Селия, и Доната решила отложить решение вопроса.
Ладимир уверенно поворачивал в нужную сторону, и Донате впервые пришла в голову мысль: сколько же ему пришлось побегать по городу, прежде чем найти путь, которым можно было воспользоваться, чтобы никто их не заметил. И еще одна мысль холодком проникла в сердце: неужели Ладимиром движет лишь чувство благодарности? Рассуждать дальше, значило позволить себе скатиться в глубину умозаключений, выбираясь из которой, станешь в каждом поступке искать двойное дно. А там, на донышке, вполне мог замаячить свет тех отношений, которых нет и в помине, но о которых так хотелось помечтать. Бродить по дорогам вдвоем…
Хорошо, что Ладимир жестом велел ей остановиться. Иначе в своих мыслях она дошла бы Свет знает до чего.
– Здесь тайный ход в крепостной стене, – шепнул он ей на ухо. – Я спрятал свечу за камнем, иначе в подземелье мы заблудимся, там ходов-переходов до дури.
При слове «подземелье» Донате стало плохо. Так плохо, что пока она ждала Ладимира со свечой, насилу сдерживала озноб, что колотил тело. Зуб на зуб не попадал. Пришлось стиснуть зубы и сжать кулаки. Некоторое успокоение принесли лишь рукояти метательных ножей.
Проводник отыскал узкий лаз в крепостной стене. Доната встала на корточки и после некоторого замешательства полезла в черную дыру. Она уж было подумала, что весь – неизвестно какой по протяженности путь – ей придется проделать ползком, натыкаясь ладонями на мусор и острые камни. Но Ладимир, следующий за ней, зажег свечу и она увидела, что узким и тесным оказался лишь вход, тогда как дальше ее ожидало настоящее подземное раздолье. По крайней мере, голова не касалась потолка, а идти можно было, вольготно распрямив плечи.
Робкие шаги вязли в подземном безмолвии, как в болоте. Тишина глотала их, как голодный зверь. И только насытившись, позволила расслышать то, что говорил Ладимир.
– …будет разветвляться, и не раз, – глухо, как сквозь слой войлока, донеслись до нее слова. – Надо каждый раз выбирать тот, что левее. Тогда не заблудимся.
Он оказался прав. Вскоре основной ход разветвлялся тремя новыми отростками. Памятуя о сказанном, Доната, идущая первой, повернула в левый. Потом было еще одно ответвление. Потом еще одно. Потом она сбилась со счета, выбирая очередной ход. Подземный ход ветвился, как ствол молодого деревца, после засухи получивший долгожданную влагу.
Тишина, вдоволь насытившись звуком их шагов, отступила, и Доната с удовольствием слушала, как позади не только топает, но и сопит Ладимир. Свеча в его руке, поднятая на высоту роста, ровно освещала близкое пространство. Доната совершенно успокоилась.
Обо всех страстях, с которыми предстояло столкнуться в следующем переходе, Ладимир предупреждал заранее.
– Не пугайся, там скелет лежит. Видно, не повезло мужику.
Доната остановилась от мысли, что пришла в голову.
– Сколько раз ты был здесь? – с опозданием обернулась она.
– Один. Вчера. Не мог же я вести тебя туда, не зная дороги, – просто ответил он. И сделал движение, приглашая ее следовать дальше. Она с содроганием подумала о том, что он, так же как те люди, лишенные человеческого подобия стараниями крысиных челюстей, мог заблудиться и блуждать в подземных переходах, постепенно сходя с ума от голода и страха.
– Но… Ладимир, – она споткнулась в словах, – я… ты же мог…
