Спросишь?
– Ну почему я?
– Не обсуждается, – заявил Костик.
Я пошел в ординаторскую. А почему я должен стесняться? Речь идет о нашей жизни.
До ординаторской я не дошел, потому что в коридоре сразу встретил доктора Блоха.
Он брел, глядя под ноги. И чуть пошатывался.
– Простите, – сказал я. – Для кого готовят операционную?
Он не ожидал услышать мой голос и не увидел сразу. Его шатнуло, и он оперся ладонью о стену.
– Операционную? Мне не доложились. Но думаю, что не для нас. Спроси Ленку.
– Что вы говорите! – испугался я. – Лена же погибла.
Оказывается, он об этом не знал.
– Ладно, – сказал он, – шуточки. – И бессмысленно улыбнулся.
– Лену убили, – сказал я.
– Лену убить нельзя. Убивать плохо. Не мели чепуху.
– А нас убивать можно? – спросил я.
– Кого вас? – Доктор отпустил стену, но, видно, она стала валиться на него, потому что он пошатнулся и повис на мне. От доктора пахло плохими мужскими духами. Ботинки были не чищены. Раньше я не обращал на это внимания, я вообще на Блоха обращал внимание только в отсутствии кумира.
– Разве я – не человек?
– Ты?
Эту задачку Блох был не в силах решить. Но его мучила мысль…
– Ленка, ты говоришь? Она где?
– Ее убили. Полковники убили, – сказал я.
– Нет никаких полковников.
– Полковники убили, – услышал я за спиной голос Костика. – Мы больше знаем, чем нам положено.
– А мне, – сообщил нам Блох, – все это надоело. Вы не поверите!
Говорил он с трудом.
– Слушайте меня внимательно, – сказал я, прижав его к стене. За моей спиной стоял Костик. И это было хорошо. Он лучше умел выражать мысли. Я был талантливым, а он умным. В пределах одного клона.
– Слушайте! Ответьте на один вопрос. Только на один. Для кого готовят операционную?
– Это не маршал, – доверительно сказал Блох. – Это большие деньги. Так что ваш Лешенька погиб зазря. А я уйду.
– Никуда ты не уйдешь, – остановил его Костик. – Лена уже пыталась уйти.
– Для кого готовят вторую операционную? Для кого из нас?
– Для кого из нас? – тупо повторил Блох.
И тут подошел заведующий отделением.
– Отпустите его, – сказал Григорий Сергеевич. – Вы совершенно распустились.
Непонятно было, к кому относился последний упрек.
Но в его голосе было столько власти, что даже Блох протрезвел. Отпустил стену и выпрямился.
– Тебя, Иван, интересует, для кого предназначена вторая операционная? Для этого совсем необязательно мордовать лечащего врача. Я предупреждал тебя, Иван, что твои приключения закончатся плохо. Эта операционная не имеет отношения к вашему клону. И немыслимо подозревать меня в том, что я могу что-то утаить от вас. Эта операционная готовится для девицы, которая пищит на сцене под нелепым псевдонимом Травиата и которой месяц назад президент вручил орден «За заслуги перед Отечеством». Потому что она – национальное достояние Федерации.
– Травиата? – В моем голосе, видно, прозвучало столько всего, что Костик тревожно спросил:
– Ты чего, Ваня?
– Надеюсь, тебе есть о чем подумать, Ваня, – сказал Григорий Сергеевич.
Он протянул длинную руку, схватил за плечо своего помощника и повлек к ординаторской.
– Вы хотите сказать?.. – спросил я.
– Именно это я и хотел сказать.
– Но этого быть не может!
– Поверь мне – это решение ученого совета. И я не в силах его изменить. Завтра операция.
– Мне надо вам все объяснить!
– Ой, только не это, – раздраженно бросил доктор. – Мне все это ужасно надоело.
– Ему надоело! – Блох поднял палец к потолку. – На-до-е-ло!
Григорий Сергеевич потащил Блоха по коридору и, когда спиной почувствовал, что я все-таки иду следом, крикнул, не оборачиваясь:
– Я тебе не помогу! Уйди! Я с тобой вообще разговаривать больше не желаю!
Доктора исчезли за дверью, а Костик удержал меня за локоть.
– В самом деле, пустой номер. А что, твою красотку принесут на алтарь отечества?
– А она, дура, думает, что ее готовят к счастливому браку.
– Браки заключаются на небесах, – заметил Костик.
У нас у всех вместо чувства юмора получилось чувство иронии.
– Там совокупятся ваши физиологически неполноценные души, – закончил он сентенцию.
– Души не бывают неполноценными, – возразил я.
– Что будешь делать? – спросил Костик.
– Думаю.
– Думай скорей. Ужин близится.
– Она решила, что мы с ней должны пожениться, – признался я. – И ей Мария Тихоновна разрешила. Значит, их главврач уже знала, что Дашку выбрали. Назначили на операцию.
– Сердце?
– Сердце.
– Сволочи!
Клон на глазах терял лояльность к власти. Это было плохо для власти, но куда хуже для клона.
– Мы становимся людьми, – сказал я.
Костик кивнул.
– Я пойду к Марии Тихоновне, – заявил я.
– И ничего не добьешься.
– Я скажу ей, что если они не остановятся, то я уйду в город, у нас ведь даже паспорта есть.
– В охране, у полковника, а он скажет, что тебя не существует.
– Но вы-то меня поддержите?
– А не проще им будет нас усыпить – и в мусоросборник?
– Через пять минут здесь будет полно охранников.
– Я побегу к своим, – сказал Костик. – Мы постараемся закрыться. И будем думать. Тем более что многих придется убеждать. Ведь у нас один добрый всемогущий бог – Григорий Сергеевич.
– Я еще вчера был его рабом… И погубил Лешеньку.
– Лешеньку погубил его язык. Беги, пока не поздно. Только не к врачихе. Лучше постарайся проникнуть к ним в клон и рассказать девочкам, какая на самом деле их ожидает семейная жизнь.
Он толкнул меня в сторону хирургии.
И убежал к спальням.
Так началась война клона и людей. Хотя, разве это война…
12
Он еще не успел скрыться с глаз, как я уже сообразил, куда пойду.
Туда, где меня не будут искать. Никто не подумает, что я смогу туда направиться.
Я быстро прошел по коридору между операционными. Там уже было людно, но никаких сигналов еще не поступало. Наверное, охране было приказано изъять меня без шума.
Они опасались лишних свидетелей. Возможно, в бригаде хирургов были люди, которые не подозревали, что чужие органы попадают в наш Институт не случайно, а выращиваются вместе с людьми.
