– Я лучше надену скафандр, – сказала она. – Без шлема.
– Вы наивны, принцесса, – ответил Такаси. – Кто будет отмывать скафандр от грязи? Спроси у Крони, он уже там купался.
– За мной погнался тигр, как только я вылез, – сказал Крони.
– Станчо подарил шкуру Кирочке, – сказал Такаси. – Тебе не жалко?
– Он спросил моего разрешения, – сказал Крони. – Мне не жалко. Мне удивительно, что я одолел тигра.
– Ты хотел бы отнести шкуру Гере? – спросила Наташа.
– Она бы не приняла ничего из рук трубаря, – сказал Крони. – Ты забыла, что она – дочь директора.
– Это мне ни о чем не говорит, – засмеялась Наташа. – Но открою тебе тайну. Мой отец очень важный директор. На Земле. А дедушка очень важный писатель. А родители вот этого японца никогда в жизни не покидали своего городка на Хоккайдо.
– Ну, вы – другое дело, – сказал Крони.
– Наташа, – сказал Такаси, – можно я остаток пути понесу тебя на руках? Я преклоняюсь перед твоей родословной.
– Неси свои лопаты. Большего ты не заслуживаешь, – сказала Наташа. – А мне вашу Геру жалко, – добавила она без всякой связи с предыдущим. – Когда она выйдет, я буду о ней заботиться.
Часа за три они вытащили из грязи трех рыбин, уморились, измазались и уселись отдохнуть на валу, что окружал воронку. Такаси с Наташей все шутили и спорили. Крони улыбался и поддерживал разговор, но порой так углублялся в мысли, что переставал слышать спутников.
Неожиданно из тростников вышло привидение.
Они не заметили, что опустились глубокие синие сумерки и привидение вобрало в себя синь этих сумерек и зажгло его изнутри. Что-то привлекло его к воронке. Может быть, шум и чавканье грязи. И теперь оно остановилось в нерешительности на краю тростников, и казалось, что стебли прорастают сквозь него.
– Ой, – прошептала Наташа.
Крони, уже знакомый с привидениями, удивился ее испугу. Как она могла бояться привидений?
Такаси приподнялся, прикрывая девушку, а Крони шепнул:
– Не пугай его. У нас ничего нет съедобного? Оно голодное.
Привидение увидело людей и скользнуло в тростники. Было видно, как голубым облачком оно растворяется в зарослях.
– Оно голодное, – повторил Крони. – Я думаю, что оно выбралось из подземелья вслед за мной и заблудилось.
– Что это такое? – спросил Такаси.
– Привидение, – сказал Крони. – Когда я искал библиотеку, встретил одно. Привидения понимают человеческий язык. Но они не говорят.
Ночью, когда следопыты, Круминьш и Крони обсуждали план действий на завтра, а Такаси с Анитой проверяли, насколько успешно электронный мозг усвоил язык подземелья, Наташа взяла кусок хлеба и ведро с супом и вынесла на склон холма, за зону защиты.
Утром оказалось, что суп съеден, а хлеб пропал.
Утром все собрались у скалы, под которой был лаз.
Возникла некоторая суета, словно Крони собирался поставить рекорд и его окружали болельщики, тренеры, секунданты и судьи.
– Ты похож на рождественскую елку, – сказал Гюнтер.
Внешне Крони выглядел нормально. Правда, одежду трубаря пришлось выкинуть – от нее остались лишь лохмотья. Девушки перешили рабочий костюм археолога так, что издали он мог сойти за одежду инженера. Спереди комбинезон был на «молнии», и достаточно было двух секунд, чтобы извлечь подвешенный под мышкой парализующий бластер – плоский и легкий. На ручке бластера было выгравировано: «Гюнтеру от признательной Греты». Смысл надписи Гюнтер объяснить отказался, но настоял, чтобы Крони взял именно его бластер, а не стандартный экспедиционный. В воротник вшили микрофон, и поэтому любое слово, сказанное Крони или произнесенное в его присутствии, становилось немедленно известным наверху. Телевизионный глаз передатчика помещался над левым верхним карманом комбинезона, а второй, страхующий, на поясе, который сам по себе был чудом изобретательности следопытов. В нем отлично размещались медикаменты, включая достаточное количество дезинфицирующего пластыря, чтобы обклеить Крони с ног до головы, неприкосновенный запас пиши, спрессованной в таблетки и могущей прокормить группу из десяти прожорливых мужчин в течение двух недель. Там же умещался гибкий кинжал и набор инструментов, который мог пригодиться как профессиональному взломщику, так и самодеятельному строителю вездехода. В ухо была вставлена горошина динамика связи, а в карманах лежали всяческие разности вроде очков, позволяющих видеть в полной темноте. Крони был экипирован на славу.
Он был польщен таким вниманием. Хорошо, если знаешь, что друзья слышат каждый твой вздох, каждое твое слово, а если будет плохо, ты можешь их позвать на помощь.
– Ну, трубарь, – сказал Такаси, – пошли?
Он спускался с Крони на два яруса вниз, где устроили промежуточную базу. Такаси был в скафандре и шлем держал в руке, словно запасную голову. Он должен был выступать в роли резерва.
– Я вас поцелую, – сказала Наташа.
