Мокрица выключил фонарь, чтобы его не заметили. Бунтовщики могли просочиться и сюда, но Крони с одним из ткачей вышли из-за угла так неожиданно, что Мекиль на секунду ослеп от лучей их фонарей.
– Да это же сам господин главный стражник! – в восторге сказал ткач. – Это же сам Мокрица.
На этот раз инстинкт обманул Мокрицу. Он трижды испытывал судьбу и исчерпал свое счастье.
Мокрицу заперли с офицерами. Оставив охотника у запертой двери, Крони с ткачом побежали к Рази. Крони спешил. Чем скорее Рази узнает о взятии штаба, тем лучше. Хватит защищаться. Пора идти вперед.
Когда Крони добежал до завала, он увидел, что там все кончено. Стражники, попавшие в ловушку, сдались, сбились в кучку посреди зала, а на баррикаде отплясывала лохматая старуха с ружьем в руке и пела старую детскую песенку:
Стражники молчали, даже не огрызались.
– Крони! – закричал инженер Рази. – Мы победили, и это чудесно. Путь наверх открыт для всех.
– У меня новость еще почище, – сказал Крони. – Мы поймали Мокрицу.
– Как?
– Он сам попался. Он хотел убежать, но налетел на нас.
– Мокрицу поймали, – услышал кто-то и повторил громко.
– Слышите, поймали вашего Мокрицу, – сказал горбун пленным. – И раздавим его. Вот так…
– Вернемся туда, – сказал Рази. – Своими глазами хочу убедиться. Переговорное устройство там работает?
– Да.
– Тогда сообщим на электростанцию, чтобы наши ждали. Мы пошлем туда тебя с отрядом. Это важно.
– Я с вами, дяденька, – заявила растрепанная девчонка, которая успела уже оказаться здесь.
– А башмаки? – Крони посмотрел на ее ноги. Башмаки были примотаны к ногам проволокой.
Дверь в штаб была открыта.
– Крысолов, – позвал Крони.
Он вошел во внешнюю комнату. Она была пуста.
Дверь во внутреннюю распахнута.
Охотник лежал у самого порога. Он был мертв.
Уронив голову на стол, раскидав распростертыми руками бумаги и планы, лежал Спел.
Крони подбежал к Спелу. Выстрел пришелся в спину. С близкого расстояния, так что вокруг входного отверстия мундир почернел, обуглился. Крони дотронулся до затылка Спела. Ему показалось, что Спел чуть шевельнулся. Он осторожно положил Спела на пол.
– Ушел-таки, вот хитер, – сокрушался горбун. – Как же он охотника заманил внутрь? Охотник такой осторожный…
– Я виноват, – сказал Крони мрачно, опуская Спела на пол и садясь рядом так, чтобы положить голову Спела на колени. – Я не обыскал его.
– Эх, трубарь, – сказал горбун. – Всегда от тебя приходится ждать какой-нибудь глупости.
Крони боялся, что там, наверху, на него сердятся. Но они молчали.
Спел открыл глаза. Он открыл их с трудом, нехотя, как человек, разбуженный среди ночи.
Он увидел Крони, но узнал его не сразу. Потом закрыл глаза снова и сказал:
– Я же тебя просил…
Говорить ему было больно. Он захрипел, закашлялся. Горбун сказал:
– Я сейчас воды принесу. У них в той комнате вода была.
– Я быстрее, – сказала встрепанная девчонка. – А то мне здесь страшно. Они все померли.
– Крони, – сказал Спел. – Он выстрелил мне в спину. Ты не взял у него пистолет. А у меня взял… Крони…
– Почему он стрелял в тебя?
– Потому что я знаю… я знаю…
Спел замолчал.
– Ты ему не поможешь, – сказала Анита, – его надо поднять наверх.
Девчонка принесла воды, но Спел не стал пить.
– Я боюсь, – сказал он. – Я умру. Ты меня не бросишь здесь? Ты не бросишь… Геру?
– Мы вынесем тебя наверх, – сказал Крони. – Там есть врач и лекарства. Мы не оставим тебя.
Спел старался что-то вспомнить. Он наморщил лоб, не от боли, какая-то мысль беспокоила его, не давалась, но была очень важна.
