– Я говорил с руководителями мятежа, – сказал Спел. – С минуты на минуту они будут здесь.
– Здесь?!
– Вы боитесь их больше, чем Мокрицу, – заметил Спел. – А они сейчас для нас куда менее опасны. Если мы сможем договориться с ними, то сохраним жизнь, состояние и, возможно, власть.
– Он говорит дело, – сказал Калгар. – Они образумятся, как только мы проявим гибкость. А потом мы будем решать.
– Вожди мятежников полагают, что мы должны убедить население нижних ярусов подниматься вверх…
– А если Мокрица ничего не взорвет? – спросил Калгар.
В этот момент раздался взрыв.
Взрыв был значительно ближе к залу заседаний директоров, чем к тем уровням, на которых в тот момент был Мокрица. Казалось, пол ушел из-под ног директоров, мигнул свет, и гул, шедший снизу, был настолько глубоким и сильным, что заложило уши.
– Мы опоздали, – сказал Калгар. – Я до последней минуты надеялся, что он не посмеет.
– Ведь он из хорошей семьи. Его отец был директором, – сказал директор шахт.
– Я советую, – сказал Спел, – немедленно включить оповещение. И затем спасаться. Мы не знаем, как прочны здесь стены. А вдруг их размоет водой?
– Я не могу уйти! – воскликнул директор шахт. – Все мои ценности внизу.
Калгар фыркнул, медленно поднялся и направился к задней комнате, неся перед собой ключ, как и положено в отработанной годами редкой церемонии оповещения.
Спел достал второй ключ и пошел вслед за Калгаром.
Остальные директора встали.
Лишь директор шахт, охваченный ужасом при мысли, что не успеет взять ценности из сейфа в конторе, метнулся к выходу. Спел задержал его.
Мекиль с трудом поднялся на ноги.
Он брел по коридорам, заглядывая в ниши, надеясь встретить хоть кого-нибудь, хоть бунтовщика – но человека, а преследователи снова двигались за ним и не пытались догнать. Они не спешили.
Мекиль увидел узкий проход в стене и потрусил туда. Он рисковал, что там может оказаться тупик. Но тупиком мог кончиться любой из туннелей. Он пробежал узким проходом и оказался в комнате, перегороженной каменной стеной из неровных глыб.
Конец.
И в этот момент он услышал, как вздрогнула земля и загудели стены, как глубоко вздохнула каменная толща подземелья.
И понял, что это означает.
Мекиль рванул воротник мундира, и пуговицы посыпались камешками по полу. Это были красивые и очень дорогие пуговицы из хрусталя. Затем выхватил висевший на цепочке на шее сигнализатор. Только бы успеть. Он нажал красную кнопку, и кнопка щелкнула. Мокрица отбросил в сторону ненужный уже аппарат. Он знал, что наверху, где сидят в ожидании приказа четыре агента, загорелся красный сигнал.
– Все, – сказал себе Мокрица.
Привидения не двигались.
Мокрица огляделся. Каково оно, место его последнего успокоения?
В углу черным пятном лежала груда тряпья. Мокрица сделал шаг в ту сторону, направил на кучу тряпья свет фонаря.
Под тряпками лежал мертвец. Неизвестно, когда он умер, но в сухом воздухе подземелья тление не коснулось его. Он лежал спокойно и был похож на статую. Мокрица лихорадочно копался в памяти. Откуда он знает этого человека? Мокрице стало страшно оставаться с этим человеком в одной комнате. Судьба и смерть человека почему-то были связаны с его судьбой…
– Инженер Лемень, – прошептал Мокрица. – Это ты, инженер Лемень?
Калгар включил аппаратуру.
Остальные директора стояли за его спиной и наблюдали за тем, как нагреваются красные волоски ламп.
Калгар отошел в сторону, и Спел вставил ключ в отверстие над рядом кнопок. Из отверстия он вынул микрофон.
Все было готово.
Директор шахт незаметно выскользнул из комнаты и на цыпочках поспешил к двери. И погиб первым.
Четверо агентов Мокрицы, получившие последний приказ начальника, встретили его в дверях.
Остальных директоров они расстреливали в упор в маленькой комнате у передатчика, и каждая пуля настигала цель, потому что спрятаться было негде.
И потому первыми звуками, которые послышались в зашумевших, оживших громкоговорителях, установленных на всех перекрестках, были короткие и частые звуки выстрелов, стоны и крики.
