Катенька, конечно, ответила как всегда:
– Сам спасайся, охота было из-за тебя стараться.
Это не значит, что она совсем не любила своего братика, но ей лень было из-за него силы тратить.
А удав еще сильнее придавил.
Тут Маратик взмолился:
– Дядя обезьян! Я больше не буду.
– Ладно, – сказал павиан, – на первый раз достаточно. Теперь слушайте, что я вам скажу. Пойдете ко входу. Там стоит киоск. В нем продают жевательную резинку, конфеты и пепси-колу. Откроете замок, все возьмете и принесете мне. Сейчас.
– А кто все на себе потащит? – спросила Катенька.
– Вы и потащите. Это же не кража и не бандитизм, а только первое испытание.
– А какое будет второе испытание? – спросила Катенька.
– Вот выдержите первое, тогда скажу.
Павиан протянул Катеньке большой ключ от киоска.
Катенька сказала братику:
– А ну пошли, крошка. Покажем им, как умеем работать.
Павиан, семья павиана и верблюд с удавом спокойно смотрели им вслед. Потом павиан прошел внутрь клетки, где стоял телефон, набрал номер и сказал в трубку:
– Операция началась.
А из трубки послышался голос директора Эдуарда:
– Спасибо. Мы наблюдаем. Продолжайте операцию.
Катенька и Маратик подошли к киоску, который стоял у входа в зоопарк.
Дул ветер, деревья качали ветками и шелестели листьями. Наступала осень, а осень в зоопарке – очень печальное время года, потому что над головой пролетают стаи птиц, которые направляются к югу, а обитатели зоопарка смотрят в небо и переживают, потому что им нельзя улететь к югу. Решетки не пускают. Или крылья подрезаны.
Катенька встала на цыпочки и вставила ключ в замочную скважину.
Она стала его поворачивать, а ключ никак не поворачивался. Тогда Маратик отыскал на асфальте гвоздь, и Катя вставила его в кольцо ключа. Они вдвоем начали нажимать на гвоздь – гвоздь был длинный и толстый. А дети сильные.
Еще раз! Еще раз! Еще раз!.. Трах!
Ключ сломался, и взломщики упали на асфальт.
Маратик ушибся и стал плакать. А тут еще проехала милицейская патрульная машина. Катенька прижала головку братика к асфальту, чтобы он замолчал.
Потом они встали и вернулись к киоску. Дети были очень сердиты на киоск, который не желает открываться, и на ключ, который сломался. Они так рассердились, что собрали на берегу пруда камни, палки и другие твердые вещи и стали кидать в киоск. Полетели стекла, раздался звон, который донесся до клетки с павианом. Павиан улыбался и чесал себе зеленое волосатое пузо.
Потом Катенька подсадила братика, он залез в киоск и стал передавать сестренке оттуда вкусные вещи. Они вытащили из киоска десять пачек шоколада, десять коробок с конфетами, десять бутылок пепси-колы, десять коробок с печеньем и не счесть сколько жвачек.
– Как же мы все это дяде павиану отнесем? – спросил Маратик. – У нас ведь мешка нет.
– А ты думал, что я собиралась ему все нести? – засмеялась Катя. – Еще чего не хватало! Мы с тобой жизнью рисковали, мы с тобой киоск штурмом взяли, как наш дедушка Зимний дворец! А теперь что – ему все тащить?
Маратик даже запрыгал от радости. Ему не хотелось отдавать павиану такие сокровища.
– Мы самые сильные! – кричал он. – Мы самые смелые! От нас все убегут!
Катенька тоже стала прыгать и кричать гордые слова.
Далеко-далеко, в другом конце зоопарка, было слышно каждое слово. И павиан стал смеяться, и многие животные, которые собрались вокруг, тоже смеялись. Но негромко. А директор в своем кабинете не смеялся. Ему было грустно.
– А теперь давай все сожрем! – приказала Катенька.
– Никому ничего не оставим! – воскликнул Маратик.
Маратик открыл коробку конфет, высыпал их на асфальт, стал подбирать их с асфальта и совать в рот.
А Катенька принялась кидать в рот пачки жевательной резинки – пачки кидала, а обертки выплевывала.
И тут Маратик громко заплакал:
– Это не настоящие конфеты! Это горькие конфеты! Сама кушай!
А Катенька вслед за обертками принялась выплевывать жвачки и очень сердилась:
– Разве это жвачки, это какие-то соленые вонючки!
Она схватила бутылку пепси-колы, ударила ее горлышком о киоск и выплеснула себе в глотку напиток, чтобы унять соленую горечь.
Но пепси-кола была сама горькая, отвратительная и гадкая.
Катерина стала отплевываться, а Маратик хотел было заесть конфеты плиткой шоколада. Но шоколад оказался еще горче, чем конфеты. Так что Маратик со слезами побежал к пруду, залез в воду и стал хлебать из него, как собачонка.
Скоро и Катенька прибежала к пруду и тоже стала из него пить.
Потом она поднялась на дорожку и сказала братику:
– Я знаю, это все павиан нарочно подстроил, чтобы доказать, что мы с тобой не самые смелые и не самые сильные. Давай с тобой возьмем крепкие палки и всех павианов изобьем.
Они нашли на берегу пруда палки и побежали к клетке, где их ждал павиан Велосипед, который уже знал, что Катенька и Маратик пострадали от собственной жадности.
Катенька и Маратик прибежали к клетке павиана. И увидели, что Велосипед спит.
И все его родственники спят.
– А ну, просыпайтесь! – закричала Катенька страшным голосом. – А то мы вам всю клетку разнесем.
Павиан открыл один глаз, почесал свой толстый зеленый живот и спросил:
– Чего там за шум? Принесли конфеты и пепси-колу?
– Он еще издевается! – рассердилась Катенька и стала молотить палкой по решетке. – Сам подсунул нам горькие сладости, а теперь спрашивает!
Маратик тоже молотил палкой по решетке.
– Ах, какие глупые хулиганы и воришки, – сказал павиан и повернулся на бок.
А кто-то большой и мохнатый ткнулся холодным мокрым носом в щеку Катеньке и сказал:
– Не шуми, спать мешаешь.
Катенька обернулась и увидела, что рядом с ней стоит большой серый волк.
– Сейчас я тебя! – закричала Катя, замахнулась и хотела ударить волка палкой.
Но волк поднял морду и легко палку перекусил.
А Маратик сам палку выкинул, так испугался.
– Мы с Маратиком самые страшные хулиганы на всем свете, – сказала Катенька. Но голос ее немного дрожал.
– А я сейчас тебя съем. И твоего Маратика тоже. Хочешь? – спросил серый волк.
– Дяденька волк, дяденька волк, – перепугалась Катенька. – Вы моего братика кушайте, он очень вкусный, а меня не надо.
Тут павиан Велосипед снова открыл глаз и сказал сонным голосом:
– Не надо ее кушать, серый волк. Она заразная.
– Я не заразная! – обиделась Катенька.
– Нет, заразная. От нее можешь свинством заразиться. Свинством и хамством. Сразу двумя болезнями.
– Тогда я ее есть не буду, – согласился волк.
