– Правильно, вы правы. Сундук вам тащить несподручно. Как я не догадался сразу, что вам тут же придет в голову мысль удрать отсюда и оставить меня одного? Но вы забыли, что ваш сын тоже здесь и, кроме того, вам без меня отсюда не выбраться. Могу вас обрадовать, – какой-то негодяй проколол шины вашему «Моррису» и то же самое сделал и с джипом.
– Вы… вы оставили меня без машины?
– Не волнуйтесь, у меня очень хороший «Лендровер», и он отлично увезет и вас, и меня, и сундуки. У меня, знаете, нет никаких оснований доверять вам, любезнейший Роджерс. Ключ от зажигания тоже у меня. Так что идите, поставьте сундук на заднее сиденье моей машины и быстренько возвращайтесь назад. Нам лучше всего остаться друзьями. И пошевеливайтесь.
Роджерс с трудом приподнял сундук… и опустил его на землю.
– Не могу, – сказал он, – устал. – И на лице у него появилась робкая улыбка. – Я в самом деле не могу, я не притворяюсь.
– Бедняжка! – сказал сочувственно отец Франциск.
Он подошел к мистеру Роджерсу, наклонился, обхватил толстыми, крепкими руками сундук, поднатужился и поднял его высоко в воздух.
– Подставляйте спину, – сказал он и, когда Роджерс согнулся, опустил сундук ему на спину.
Роджерс пошатнулся, но удержал равновесие и поплелся, еле переставляя ноги, к машинам.
– А теперь вы, детки, – сказал отец Франциск.
Он одной рукой обхватил Ко Ко, другой – Бригитту и без труда понес их к черному входу в развалины.
Пока его не было, Игорь обернулся к Джонни:
– Ты молодец! Сейчас придут наши и им покажут.
– Я боюсь за папу, – сказал он. – Папу могут убить или посадить в тюрьму.
Игорь ничего не ответил. Ему совсем не было жалко мистера Роджерса с его улыбочками и разными голосами.
– Он очень несчастный, – сказал Джонни, – и я плохо поступил, оставив его.
– Вы это про кого? – спросил вернувшийся отец Франциск. – Неужели вы пожалели своего отца? Зряшное занятие. Ваш отец недостоин жалости. Он слишком любит деньги, но совсем не приспособлен к тому, чтобы иметь их много. Он жадный и неумный человек.
Говоря так, отец Франциск перенес ребят в развалины и опустил их на плиты пола. Пол был грязный, заваленный листьями, трухой и свежей землей, выброшенной из провала в середине комнаты. В развалинах было полутемно, потому что дыру в крыше давным-давно затянули лианы и в трещинах стен выросли кусты, корни которых свисали сверху, как сталагмиты в пещере. Здесь было куда прохладнее, чем снаружи.
Отец Франциск свалил ребят на пол, будто это были не люди, а мешки с картошкой. Потом осмотрелся, привыкая к полутьме, и спросил Джонни:
– Где лопата?
– Не знаю, – ответил тот.
– Нет, ты знаешь, выродок! Или помочь тебе вспомнить?
– Она в углу.
– Правильно. Вот видишь, как хорошо постараться и вспомнить. Твой папочка копал прямо посередине. Мы же потратим еще две минуты на то, чтобы посмотреть, не осталось ли здесь другого сундука. Ведь мы и так рискуем, так почему бы не рискнуть основательнее, коли уж мы ввязались, к сожалению, в эту авантюру. Вот сейчас мы копнем здесь… Да, пожалуй, здесь…
Игорь думал, вот трепач, все говорит и говорит, будто зубы заговаривает. Как бы он не убил Ко Ко.
– Ко Ко! – позвал он.
Тот не откликнулся.
– Без разговорчиков, дети! – сказал отец Франциск. – Вы еще успеете наговориться за вашу долгую и счастливую жизнь. Причем на всякий случай я прошу учесть, что это я собственноручно отнес вас в это тихое, безопасное местечко и сберег вашу жизнь, которая могла так прискорбно оборваться в руках моего неразумного друга по имени Роджерс. Он такой неуравновешенный человек! Вы просто не представляете, до чего он неуравновешенный человек.
В проеме двери показалась тонкая фигура Роджерса.
– А, вот и вы! Как только помянешь черта, он уже тут как тут, – весело сказал отец Франциск. – В углу, как я успел заметить, стоит вторая лопата, берите ее и помогите мне копать. А тем временем расскажите, чем окончилось ваше долгое путешествие.
– Все в порядке, – сказал Роджерс, тяжело дыша. – Я бы хотел отдохнуть немного, меня ноги не держат.
– У вас будет еще масса возможностей отдохнуть. И в бирманской тюрьме в Инсейне, и на том свете. А сейчас я бы настойчиво рекомендовал вам все-таки взять лопату и чуть-чуть потрудиться.
– По дороге ездят машины, – сказал Роджерс, беря лопату.
– Нашли чем меня удивить! Копайте. На то и дорога, чтобы по ней ездили машины.
Отец Франциск копал быстро, сильно ударяя лопатой по слежавшейся земле, перемешанной с обломками кирпичей, упавших сверху, с сучьями и гравием. Он отбрасывал землю в сторону, и иногда комья ее больно ударяли Игоря и Бригитту, которые лежали ближе к яме.
– Берите левее, – командовал миссионер. – Если он тут, то должен лежать недалеко. А он где-то здесь. Если бы кто-нибудь побывал в развалинах раньше, то взял бы оба сундука. Не ленитесь. Сундук потащу я сам.
С минуту ничего не было слышно, кроме тяжелого дыхания мистера Роджерса и ударов лопат о камни. Вдруг издалека донесся резкий гудок. Еще один.
– Машина, – сказал Роджерс тихим-тихим, тоненьким голосом.
– Здесь много машин, – ответил Франциск, но тоже выпрямился и опустил лопату.
Гудки раздавались снова и снова.
– Это Миша! – крикнул Игорь, позабыв обо всем. – Это его машина. Это Миша гудит. Он здесь. Ми-и- ша!
– Молчать! – крикнул страшным голосом отец Франциск. – Пристрелю.
Но Игорь уже не слышал его, он кричал: «Ми-ии-ша!» И Бригитта закричала тоже. Она кричала: «Миша!» – тонким, высоким, пронзительным голосом. «Ми-и-и-ша!» – так громко, что, казалось, лопнут перепонки. И Джонни тоже закричал. Непонятно было, кричит ли он или плачет, но он тоже кричал: «Ми-и- и-ша!»
Первым не выдержал мистер Роджерс. Он пнул ногой Игоря, зажал руками уши, выскочил из развалин и исчез. Отец Франциск выругался и бросился к ребятам. Он бил их ногами, ругал, уговаривал, дергал за волосы, старался заткнуть рты, метался, будто сошел с ума, потом тоже бросился к двери, налетел с размаху на косяк, отшатнулся и забухал ботинками по оврагу.
А ребята все кричали и кричали. Они уже не могли остановиться, и, наверно, прошло несколько минут, прежде чем замолчала Бригитта, потом Джонни с Игорем. И тут они поняли, что остались одни.
– Папа! – всхлипнул Джонни. – Что будет? Что будет?
В овраге стояла тишина. Не доносились гудки, смолкли шаги, и только пчела, заблудившаяся в развалинах, мерно жужжала среди лиан.
– А вдруг это был не Миша, – спросил Игорь, – и они вернутся?
5
КОНЕЦ ПУТЕШЕСТВИЯ
– Надо развязать руки, – сказала Бригитта.
– А как? Они крепко связаны.
– Найти бы какой-нибудь острый камень.
Игорь с трудом перевернулся на живот – никогда он не думал раньше, что так трудно перевернуться со связанными руками, – и постарался подползти к выходу. Он извивался, как змея, но дверь не приближалась. Только камни царапали живот…
– Ко Ко, – позвала Бригитта. – Ко Ко, ты жив?
Игорь замер. Как он мог забыть о товарище?
