офицером, но его из-за плоскостопия не взяли.
Бася. Надо было на лапу положить.
Отец. Мы не знали, кому надо давать, и боялись обидеть человека. Руслан сейчас учится в аспирантуре в университете, но ненавидит свою специальность.
Бася. Фотографии покажете?
Отец достает бумажник и извлекает из него фотографию.
А эта старая, жена? А знаете – она немножко похожа на мою маму. Руслан мужественный. Я бы могла его полюбить… Да не, я так, шучу. А Лида просто прелесть. Я хочу с ней подружиться. Как вы думаете, она будет со мной дружить?
Отец. Почему бы и нет… но вот разница в возрасте…
Бася. Плевала я на разницу в возрасте. В самом деле вы не хотите, чтобы она со мной дружила, потому что вам стыдно?
Отец. Мне? Стыдно?
Бася. Из-за моей репутации. Вы все хотите спать со мной, а чтобы домой в гости пригласить – вас нет как нет.
Отец. Вы не правы. Откройте любую газету – вас называют символом чистоты, символом сексуального здоровья нашего народа.
Бася. А ваша жена никогда бы не разрешила мне дружить с Лидой.
Профессор, тронутый интонацией Баси, подвигается к ней по дивану, осторожно берет ее руку и целует пальцы.
Я такая несчастная, потому что у меня нет подруг и друзей, которым не нужны мои связи и знакомства, а просто так… Я сейчас же звоню вашей жене и прошу ее разрешения дружить с Лидой!
Отец. Может, не стоит? Сейчас уже ночь на дворе.
Бася. Какая еще ночь! Десяти часов нет. И ваша жена наверняка не спит. Она переживает, убивается, потому что думает, что мы с вами резвимся в постельке.
Отец. Бася, я вас прошу, не надо так!
Бася. А что? Вы этого не хотели? Или сейчас расхотели? А вы посмотрите, чувствуете, как ваша кровь помчалась?
Отец старается отвернуться, закрыться от оголенной ноги Баси, которую та ему демонстрирует.
Отец. Бася!
Бася. Двадцать четыре года Бася. И лучше тебя, милый мой, разбираюсь в людях. Знаете, чего ваша жена больше всего боится? Что вы совсем не вернетесь. Что выкинетесь из моего окна, что покончите с собой, или еще хуже – понравитесь мне так, что я вас оставлю у себя. Как Клеопатра в кавказском замке.
Отец. Это не Клеопатра была, а царица Тамара.
Бася. Ты меня своей образованностью не дави. Я что хотела сказать – никто у тебя дома не спит. Как будто тебе сейчас операцию делают, от которой зависит, будешь жить или нет. Вот все ходят по комнатам и делают вид, что ничего не случилось. Ты мне веришь?
Отец. Может быть.
Бася. Не может быть, а наверняка… не надо так расстраиваться. Ты симпатичный, ты лучше всех генералов, вместе взятых. Даже ни разу меня за коленку не схватил. Ну, какой у тебя телефон?
Отец. Восемнадцать-три-три-восемьдесят два.
Бася. Налей мне еще вина. У меня хорошее настроение. Я никого не боюсь, папочка. Ты меня защитишь?
Отец. От кого?
Бася. А я знаю – от кого? От маршала Ахметки или от тех, кто Бабкина убил.
Отец. Я хотел бы.
Бася. Вот и отлично. Даю тебе прозвище – Дон Кихот! Давай теперь твоей Марусе звонить. Мы ее попросим разрешения, чтобы Лида со мной дружила. А ты тоже пей. За здоровье.
Бася набирает номер телефона.
Привет. Кто у телефона? Ты, Лида? Ну, мне сказочно повезло, что ты, а не мамаша. Что у тебя голос такой? Ничего? А папа уже поехал награду получать?… А там мать рыдает? Скажи, чтобы не рыдала, я сделаю так, что она будет довольна. Кто говорит? А я думала, что ты меня уже узнала… Какая еще Лана? В жизни я не слышала ни о какой Лане. Нет, не Горина… Неужели у твоей Горины такой красивый голос? Погоди, не вешай трубку. Это я, Бася! Да, государственная Бася. Мы с твоим папочкой ужинаем. А потом я тебе его сразу верну, не съем. Господи, никакая это не шутка. Папуля твой показал мне твою фотографию, и ты мне очень понравилась. Хочешь, я его позову к телефону?
Бася со вздохом смотрит на трубку, из которой слышны короткие гудки.
Она мне не поверила… А кто мне поверит? Сделали из женщины пугало, а теперь я расплачиваюсь.
Отец. Давайте, я позвоню и все им объясню, они мне поверят.
