Свазека.
Только ноги и пальцы рук торчали из-под глыбы льда. Я не сразу поднялся на ноги – я был контужен. Я пытался закричать, позвать на помощь, но голос меня не слушался. И прошло несколько минут, прежде чем сбежались люди и стали стараться сдвинуть с тела чешского ученого ледяную глыбу.
– Что это? – спрашивали люди. – Откуда это?
– С неба, – говорили другие.
Наконец я нашел в себе силы произнести нужные слова:
– Это ледяной метеорит. И это не просто ледяной метеорит, а убийство человека, который проник в тайну звездных пришельцев.
Люди оборачивались ко мне и многие готовы были счесть меня сумасшедшим, но им мешало это сделать то, что я тридцать лет проработал в школе № 2, стал ее завучем и каждый второй в городке в то или иное время был моим учеником.
Кто-то побежал звать пожарную команду, которая располагалась как раз за углом, но, пока бегали, откуда-то появилась ненавистная мне рыжая хромая Дина Иосифовна.
– Доктор идет! – закричали люди. – Доктор идет, расступитесь!
Дина Иосифовна поглядела на останки Милана и сказала:
– Никакой это не метеорит. Принюхайтесь.
Люди стали принюхиваться, и многие, в том числе и я, поняли, что от тающей глыбы пахнет мочой. И, вернее всего, она не могла быть ледяным метеоритом из космоса.
– Разве вы не видите, – продолжала женщина-врач, – что это упало из туалета пролетающего мимо самолета?
– Такого размера из самолета? – крикнул я. – Постыдитесь, Дина Иосифовна!
Тут прибежали пожарные и с помощью ломов откатили глыбу льда в сторону. Еще сильнее стало пахнуть мочой.
На Милана Свазека было страшно смотреть.
Милана положили на носилки и отнесли в морг больницы.
Пока его уносили, кто-то позвонил в часть ПВО, которая стоит за оврагом. Оттуда приехали специалисты, с кем-то связались по рации и сказали, чтобы люди не волновались и расходились. А так как командир роты в этой части Володя Бутт был отцом моего ученика, кстати, очень хорошего и способного мальчика, то он сказал мне по секрету, что ледяная глыба оторвалась от космической станции «Салют», а вовсе не от самолета. По расчетам, она должна была превратиться в пар, не долетев до Земли, но случилось что-то не поддающееся расчетам, из-за чего она даже не растаяла и достигла Земли в виде куска ледяного аммиака.
Я понял, что правды я здесь не добьюсь, и не стал спорить с командиром роты. Охваченный печалью, я пошел домой. На углу нашей улицы меня догнала рыжая докторша.
– Что он успел тебе рассказать? – спросила она зловещим шепотом.
Я знал, что должен сохранить свою жизнь иначе не удастся разоблачить наших недругов.
– К сожалению, – сказал я, глядя ей прямо в зеленые бесстыжие глаза, – он не успел мне ничего рассказать.
Я ускорил шаги и быстро оторвался от хромоножки. За пазухой у меня была спрятана карта газового пояса, которую я успел вынуть из пальцев моего погибшего соратника. Я смею называть его соратником, ибо у нас была общая цель и если из наших рядов выпадает один боец, другой должен занять его место.
Ужасная трагическая история на этом не закончилась, так как через неделю я встретил моего знакомого капитана Володю Бутта, и тот под особым секретом, под видом беседы об успехах его чада, сообщил мне, что ледяную глыбу, когда она растаяла, разлили по сосудам и отвезли на исследование в Звездный городок. Но по дороге спецгрузовик, который вез сосуды, попал в аварию…
– Понятно, – сказал я.
– Это была случайная авария, – возразил комроты, который не знал о предыдущих событиях и жертвах, если не считать смерти чешского гостя Милана Свазека, которую он тоже считал случайностью – ведь его убило глыбой льда, которая падала сама по себе, а не была направлена злодейской рукой.
Рука руке рознь, хотел сказать я, но сдержался – все равно он мне не поверит.
– По счастливой случайности один из сосудов остался цел, – продолжал мой собеседник. – И его удалось отвезти в лабораторию. Так вот, оказалось…
– Оказалось, что никаких выбросов фекалиев со станции «Салют» не было и не могло быть, потому что она работает на замкнутом цикле, о чем знает каждый мальчишка, – твердо сказал я.
– Ну, Семен Семенович, вы прямо как в воду глядели! – заявил комроты. – Это была совершенно чуждая нам жидкость, и, вернее всего, это все же был метеорит, вечный странник в глубинах космоса, который случайно столкнулся с Землей.
– Чего и следовало ожидать, – сказал я удрученно. – Знаем мы эти случайности!
– Но вы не представляете, какая радость охватила весь наш научный мир! – продолжал радостно капитан Бутт. – Это означает, что мы не одиноки во Вселенной. Где-то далеко у нас есть братья! Братья по разуму.
Кто-то вошел в учительскую, и комроты стал прощаться. Он приложил палец к губам, показывая, что информация, которую он мне передал, пока еще секретная. Я не стал спорить.
Хотя, надо признаться, мне хотелось выйти на площадь и закричать на всю нашу страну, на весь мир: «Люди, будьте бдительны! На нас надвигается беда хуже американского империализма! Я должен принести мои извинения Центральному разведывательному управлению США, которое при всех его недостатках и подлостях не убивает невинных людей ледяными глыбами из космоса».
Но, конечно же, я не вышел на площадь. Я сделал иначе. Я решил посвятить свою жизнь борьбе с нашествием так называемых «братьев по разуму». Я отстою свободу нашей планеты! Но не открыто, так как мне никто, кроме жены, не поверит, а тайно, яки змей! Вы меня поняли? И пускай они думают, что никто их не раскусил! Кровь Милана Свазека вопиет об отмщении.
Я с того дня стал внимательнее приглядываться к близнецам Стадницким, потому что именно они и были слабым звеном в цепи вселенского заговора. Как только я определю, кто из них космический пришелец, а кто – обыкновенный советский человек, я cмогу разорвать цепь.
И я, благо мог практически ни на минуту не выпускать из поля зрения близнецов, принялся контролировать все их шаги.
На что я надеялся? Ну, во-первых, контакты. Так называемая Дина Иосифовна может выйти на контакты с их засланцем, чтобы давать ему враждебные инструкции.
Во-вторых, я хотел углядеть в одном из близнецов отклонения от нормы в поведении. Ведь обыкновенный человек – сын своих родителей. А чужой ребенок неизбежно несет в себе чуждые нам гены.
Что я мог сказать на основе первых недель наблюдения?
Кирюша записался в кружок авиамоделизма. Так, сказал я себе. И стал ждать, что сделает Митя. Митя получил четверку за сочинение и уложился в нормы ГТО на стадионе. Кстати, Кирюша пробежать дистанцию пробежал, а вот гранату кинуть не смог. Кинул, но вверх, а не вперед и при том цинично хохотал. Может, это о чем-то говорило?
Я завел двойной журнал наблюдений. И день за днем фиксировал свои наблюдения.
В седьмом классе Кирюша записался еще в три кружка и потом все их бросил. Странным образом его тянуло узнать как можно больше о нашей маленькой и беззащитной планете, но он быстро менял темы увлечений.
Митя кое в чем обогнал своего брата. Ну я уж не говорю о чистописании и дисциплине, так что близнецов уже начали постепенно различать даже посторонние люди, так как Кирюша был неаккуратен в одежде, словно его мало интересовала человеческая оболочка, а вот Митя рано научился сам гладить себе брюки и стирать носки.
Меня встревожило то, что Кирюша в седьмом классе увлекся стрельбой и даже в составе районной команды выезжал на соревнования в область. Когда я спросил его:
«Зачем тебе нужно стрелять?», он ответил: «Дядя Сеня, я готовлю себя к борьбе. Посмотрите, насколько враждебно наше окружение. Вы видели, как зареченские Тимофеева избили?»
