– Что Марфута имеет в виду под плохими людьми? – спросил Егор.
– Каждое общество, даже общество призраков, – рука Пыркина дернулась в направлении откоса, где на них напали призраки, – даже общество призраков стремится к организации. Таким образом оно защищает себя. Понимаешь?
– Понимаю, проходили, – сказал Егор.
– Некоторые проходили, а другие самый нужный урок проспали. Продолжаю: каждое общество за пределами первобытной стаи делится на вождей, воинов и землепашцев. Одни командуют, другие защищают или нападают, третьи обеспечивают прибавочный продукт. Так и здесь. Это еще до меня случилось. Может, тысячу лет назад...
– А давно этот мир существует?
– Не перебивай преподавателя. Мир этот существует неведомо с каких пор. Здесь нет часов и даже солнца и небесных тел, которые помогают понять время. Вижу в твоих глазенках очередной вопрос и спешу удовлетворить твое любопытство. Здесь времени нет. Нет минут, часов и даже самой жизни. Но ты можешь договориться со мной, что песок высыпается вниз, допустим, за десять минут. Мы и пользуемся таким счетом. Можешь услышать: «Приду через один песок» или «Приду через три песка». У нас тоже есть, я из аптеки унес – страшный дефицит.
– Значит, никто не знает, сколько он прожил?
– Есть другой способ мерить время. Не догадываешься какой?
– Догадываюсь, – сказал Егор. – По нам.
– Правильно. Вот прибыл сюда Партизан. А мы с тобой знаем, что события, которые его погубили, произошли больше семидесяти лет назад. Вот тебе и точка отсчета.
– А как ваше общество организовано?
– Хватит! Это напряжение невыносимо для моей головы. Поживешь здесь, узнаешь.
– Я не хочу здесь жить.
– Все мы прошли этот этап, – сказала Марфута.
Люська уверенно заявила:
– Мы с Егором уйдем.
– Ну ладно, чего маленьких обижать, – вздохнула Марфута. – Пускай поищут.
– Чего поищем? – не понял Егор.
– Выхода отсюда поищете. А выхода нет!
– Как вошли, так и выйдем! – крикнула Люська. – Нам с вами не нравится.
– Вот в этом и заключается твоя методологическая ошибка, – произнес Пыркин. – Откуда ты ушла в ночь под Новый год? Момент прорыва сюда – это момент во времени, а не в пространстве. Ты следишь за моей мыслью?
– Слежу, – растерянно сказала Люська.
Пыркин повернулся к Егору. Он больше надеялся на его понимание.
– Ты уходишь сюда в определенное мгновение и попадаешь в мир, в котором нет мгновений.
– Вот именно! – сказал Партизан. – Мгновенье, ты прекрасно!
«Они ненастоящие, – подумал Егор. – Беззаботные, как микробы».
– А раз здесь нет мгновений, то здесь и не может быть Нового года. Скажи, пожалуйста, где же то мгновение, в которое ты собираешься вернуться?
– Я его найду, – сказал Егор.
– Тогда мой тебе совет, – сказал Пыркин. – Ищи не мгновение, а точку в пространстве. Мысли философски. Понимаешь, что это такое?
– Спасибо, постараюсь, – сказал Егор.
Марфута потянулась, зазвенели золотые браслеты и ожерелья. Гигантская грудь издала глубокий звук, словно пустая бочка.
– И охота вам, хлопчики, время впустую тратить, – сказала она. – Ой, доля моя бабья! Где ты, мой генерал, запропастился! Верно, от старости помер. Поехал бы сюда со мной, до сих пор был бы живой. Знаешь что, Партизан? Вот откроют когда-нибудь сообщение между нашими мирами. И будут сюда путевки продавать. Для достойных людей. Как мой генерал.
– Ох и набежит сюда жулья! – вздохнул Пыркин.
– Не скажи! Сюда путевки ВЦСПС будет распространять. Передовикам труда и классовых битв, – возразила Марфута.
– А знаешь ли ты, что на вокзале сама Крупская живет!
– Помолчи, дурень!
– А кто такая Крупская? – спросил Партизан.
– Это вдова, – сказал Пыркин. – А чья – не скажем. Не дорос ты еще.
– Если не скажете, значит, вдова Троцкого, – догадался Партизан.
И хоть Егору не очень приятно было слышать, как говорят о жене товарища Ленина, в глубине души он
