понимал, насколько все во времени относительно. И кто вспомнит о нас через пятьсот лет? И кто мог знать о нас всего пятьдесят лет назад?
– Внимание! – сказал Пыркин. – Смотрите на тот берег.
– Вижу, – сказала Марфута.
– Принимаем меры! – Партизан кинулся внутрь бытовки.
Егор посмотрел на реку и увидел, как от дальнего берега отчаливает лодка. В ней сидят несколько человек.
Из бытовки доносился шум. Егор заглянул внутрь через окно. Партизан, сменив цилиндр на военную фуражку, дергал за гирю, висевшую у дальней стены. Провод, к которому была прикреплена гиря, выходил наружу над головой Егора. Провод дергался. Егор проследил, куда он идет. Провисая, провод тянулся к кривому столбу и уходил дальше вдоль берега.
«Странно, – почему-то подумал Егор. – В этом мире есть миллион пустых квартир и даже дворцов. Занимай – не хочу. Но люди сбиваются в кучки в каких-то жалких бытовках. То ли потому, что им ничего не нужно, то ли потому, что в большом городе страшно и одиноко. Скорее им ничего не нужно. Ведь если человек чего-то добивается, он спешит или считает минуты, он смотрит, как растут дети и как умирают старики. А здесь – какой смысл во дворце, если ты можешь занять десять дворцов? И все пыльные. И будешь изнашиваться вместе с дворцом, как старый стул».
Партизан вышел из бытовки.
– Я подал сигнал, – сказал он. – Будем сопротивляться или как?
– Я бы убежал, – сказал Пыркин, – да Марфута плохо бегает.
– Я вообще не бегаю, – сказала женщина. – Мне стыдно бегать.
– Тогда оставайся, – сказал Партизан. – А мы спрячемся.
– Меня нельзя бросать, мальчики! – испугалась Марфута. – А если бросите, я им сразу скажу, где вы спрятались.
– Тогда беги! – велел Партизан.
Странно – они боялись. Они очень боялись лодки, которая медленно двигалась через реку. Значит, на самом-то деле они держатся за это подобие жизни, как человек в тюрьме или в яме все равно старается выжить.
– А что они нам сделают? – спросил Егор.
– Тебе хорошо, – огрызнулась Марфута, – тебя они не догонят. А меня догонят.
– Это изверги, – сказал Пыркин. – Побежали, что ли?
Марфута возилась в бытовке, собирая вещи.
– Ну что ты возишься! – крикнул Партизан.
Пыркин пошел первым. Его черное пальто с оранжевым рукавом развевалось, как бурка героя Гражданской войны. Он не оборачивался, но крикнул на ходу:
– Молодежь, не отставать, если жизнь дорога!
– Мальчики! – закричала с порога бытовки Марфута. – Прикройте меня. Задержите их!
– Я уже вызвал помощь, – сказал Партизан. Он бегом догонял Пыркина.
– Когда она еще придет! – отозвалась Марфута. Она пошла следом. Но толстые, распухшие ноги с трудом держали ее, она переваливалась, как гусыня. В руке, унизанной браслетами, она тащила мешок.
– Дура, – окликнул ее Пыркин. – Ты чего с собой золотишко взяла? Оно тебе не пригодится.
– Я лучше знаю, что пригодится, а что нет.
Жулик бежал рядом, ему нравилось новое приключение, он прыгал и бегал вокруг.
– Если он там будет лаять, придется ликвидировать.
– Ты у меня доликвидируешься! – пригрозил Пыркин. Жулик как будто понял, замолчал.
– Давай мы поможем Марфуте... – неуверенно произнес Егор.
– И не мечтай. Ее не спасем, сами погибнем.
Они бежали к устоям Метромоста. Егор краем глаза увидел нелюдей. Несколько призраков появились в стороне у высохшего дерева.
– Ату их! – крикнул Пыркин.
Жулик послушался и понесся к призракам. Егор оглянулся. Лодка была уже близко от берега. Марфута сильно отстала. Даже отсюда было слышно, как тяжело она дышит.
Партизан снял фуражку, нагнулся и исчез за крайней опорой моста.
Пыркин последовал за ним.
Когда Егор с Люськой оказались в тени нависшего над ними моста, они услышали голос Пыркина:
– Иди ко мне, нагнись только.
Они оказались в пещере, образованной бетонными плитами моста и склоном. Пещера была кем-то углублена, свет в нее попадал со стороны реки сквозь щель, как раз над головами.
– Егор, выйди на разведку, – приказал Партизан. – Осторожно ползи вперед, не высовывайся. Если что –
