– Под машину попала?
– Ты газеты читаешь? – спросил Аркадий.
– Я тоже в разводе, – сказала Раиса. – Одинокая женщина.
Левый глаз был наполовину прикрыт, это ее сильно портило.
– Я не жениться приехал, – сказал Анатолий.
– А когда-то сох по мне. Многие сохли, ты не представляешь, один мужик другого убил, а сам в бассейне утопился. Смешно?
Она забыла, что Анатолий был свидетелем тех событий.
– Сейчас вряд ли кто из-за тебя утопится, – сказал Анатолий.
– Смешно, – вздохнула Раиса.
– Но есть возможность заработать, – сказал Анатолий.
– Я думала, посидим, старое вспомним, – сказала Раиса. – Неохота о деньгах говорить. Я ведь не нуждаюсь. У нас есть семейная фирма, экспорт-импорт. Небольшая, но на жизнь хватает.
– Раиса, – сказал Анатолий, – явсе о тебе знаю. Всю твою биографию изучил. И с кем ты жила, и с кем спала, и кто тебе глаз вышиб, и куда ты с папашей и мешками гоняешь. Так что помолчи, принцесса.
– Принцесса, – тихо повторила Раиса. Она хотела было обидеться на слова одноклассника, а потом передумала.
– Есть такое интересное открытие, – сказал Анатолий. – Называется клонированием.
– Скажи своим мордоворотам, пускай выпить принесут, – попросила Раиса. – Желательно мартини со льдом.
– А мне морковного сока, – сказал Анатолий. Он был уверен, что Харитон таится под боком и сейчас что надо принесут. – Слышала о клонировании?
– Слышала. По телеку передавали.
Адик Турецкий принес поднос с мартини, бокалами и бутылку с морковным соком.
– Что? – спросила Раиса. – Проблемы с желудком? В твоем возрасте?
– Пожить хочу, – сказал Анатолий. – Плодотворно.
– Дурак.
Раиса выпила полный бокал мартини, не разбавив и не положив в него лед. Налила еще.
– Мне ты нужна, – сказал Анатолий, – чтобы ты как бы родила ребенка.
Раиса так и замерла со вторым бокалом у губ. Губы у нее тоже сохранились – полные, четко очерченные.
– Ты что, рехнулся? – спросила она наконец. – Сначала меня опозорил, унизил, а потом о ребенке? А ты знаешь, что я на ребенка соглашусь только от настоящего мужа, со штампом в паспорте, понял?
– Ты меня как бы не так поняла, – сказал Анатолий. – Трахать я тебя не буду, еще заразишь чем- нибудь. Рожай без меня.
– И кто же жених? – спросила Раиса, решив, что больше обижаться не будет. Разговор намечался серьезный, и она могла что-то с него поиметь.
– Вообще-то могу обойтись без тебя, но так надежнее.
Раиса отхлебнула мартини. Разговор шел серьезный, и этот бывший замухрышка тоже не шутил. Что-то ему от нее нужно, но главное тут – не продешевить. Уж слишком часто Раиса в жизни спешила схватить золотую птицу счастливой судьбы и все промахивалась – утром проснешься, а птичка уже в небе порхает.
– Рассказывай, Толик. – Раиса старалась говорить мягко, горловым голосом, который стольких сводил с ума. Как хотелось, не вышло, уж очень она прокурила и пропила этот голос.
– Закурить не найдется? – спросила она.
– Курить тоже завязываем, – сообщил Анатолий.
– Перебор, – сказала Раиса. – Курить не завязываем. Рака легких не опасаемся.
– Курить ты бросишь, когда узнаешь, что стоит на карте.
– Тогда говори, что стоит на карте.
– Может, ты догадывалась, что я к тебе неровно дышу, – начал Анатолий. – Со времен средней школы.
– Почти забыла, – призналась Раиса, – растаяло, как дым отечества.
– Не кривляйся, – укорил ее Анатолий. – Тебе это не идет.
– А ну, уберем из общения этот учительский тон, – сказала Раиса, которая за свою жизнь научилась поддерживать беседу в любом обществе. Она легко схватывала слова и понятия, даже зачатки языков. Она в Турции могла лучше любого челнока объясниться. А про Польшу и не говорим.
– Я советовался с докторами наук, – сказал он, – пришлось вложить большие бабки. Они мне как бы надавали советов. Ты слушаешь? Значит, я теперь знаю, как сделать. Бабки у меня как бы есть. Начнем хоть завтра. Я уже договорился с роддомом и консультацией – возражений не имеется. Но, конечно, абсолютно как бы тайна.
– Слушай, Толик, не мути. Чего тебе от меня надо? А то я уж бояться начала. У тебя в глазах оголтелость.
– Мне ты нужна, неужели не поняла?
– Если я, тогда к твоим услугам, только потраченная молью.
– Мне ты нужна молодая, какую я любил. Ты что, не понимаешь, что у меня к тебе как бы чувство было?
– Обратного пути история, прости, Толик, не знает.
– Теперь знает! Мы берем твою клетку, мы ее, прости, оплодотворяем, и ты выращиваешь. Кто рождается?
– Ты охренел, Толик?
– Спокойно. Я пока терплю. У меня жизненная ставка.
Раиса трясла головой, старалась понять, что происходит. Происходило что-то опасное и даже постыдное для нее. А до конца она не понимала.
Анатолий тоже не мог ей втолковать, чего он хочет – не снаружи, в действительности, а чего он хочет в душе. Что им движет.
Ну как объяснишь этой тумбе, что ты прожил свою жизнь именно так, как случилось, из-за нее! И, может, даже ради нее. А потом узнал, что она его подло обманула. Когда он завоевал половину мира и пришел, чтобы кинуть ее к твоим ногам, оказалось, что твои ноги – единственное, что от тебя осталось. Остальное необратимо исчезло. И тут-то оказалось, что жизнь прожита зазря. И некому кидать под ноги половину мира.
Анатолий разочаровался в жизни, но продолжал жить, потому что в голову ему не приходило, что можно с этой жизнью расстаться. Он, можно сказать, собрал в руках вторую половину мира и тогда узнал, что клонирование возможно.
И озарение пришло к нему почти сразу.
Никто до этого не додумался. Ни один академик или народный артист. Оказывается, теперь можно возвратить в мир утерянную красоту. Нет, не какую-то там Нефертити или Клеопатру в исполнении Элизабет Тейлор – кому это нужно? Можно вернуть в мир самую великую из всех красавиц СНГ и дальнего зарубежья Раису.
Вот все это он и попытался изложить в беседе с Раисой. Раиса высосала всю бутылку мартини и к концу бутылки поняла, что за дело на нее надвигается.
С одной стороны, операция показалась ей противной и отталкивающей.
С другой стороны, она была польщена. Ведь это было как бы победой на конкурсе мисс Вселенная, это было свидание с человеком, который ради тебя – ведь это я такой была? – готов пойти на все.
– Ну вот она родится, – спросила Раиса, – ты что же, двадцать лет ждать будешь?
– Ты раньше созрела, – сказал Анатолий.
– Ну уж нет! – воскликнула Раиса. – Не получишь ты, развратник грязный, мою доченьку! Хрен тебе! Иди во Францию, негритянок там… это самое. Но мою дочку – нет!
– Это не твоя дочка, – упрямо сказал Анатолий-Анаконда, – это ты сама. И ты уже в шестнадцать в раздевалке стадиона физкультурнику давала.
