– … магнитные подковки. Вот и брюки от повседневного мундира вы не сменили на гусарские лосины. И еще перстень. Дань курсантской молодости. Такие изумруды гранит повар на Земле-14. Не помню, как его зовут…
– Ганс.
– Вот видите.
Наконец Марина улыбнулась. Одними губами.
– В конце концов, ничего в этом нет удивительного, – сказал Павлыш. – Здесь каждый десятый из Дальнего флота.
– Только те, кто задержался ради карнавала.
– Их немало.
– И вы к ним не относитесь.
– Почему же, Шерлок Холмс?
– Я чувствую. Когда у тебя плохое настроение, начинаешь чувствовать чужие беды.
– Это не беда, – поправил Павлыш, – это мелкая неприятность. Я летел на Корону, и мне сказали на Земле, что мой корабль стартует с Луны после карнавала, как и все. А он улетел. Теперь неизвестно, как добираться.
– Вы должны были лететь на «Аристотеле»?
– Вы и это знаете?
– Единственный корабль, который ушел в день карнавала, – объяснила Марина. – Я тоже к нему торопилась. И тоже опоздала.
– Там вас кто-то… ждал? – Вот уж не думал Павлыш, что так расстроится картинкой, подсказанной воображением: Марина бежит к трапу, у которого раскрывает ей объятия могучий капитан… или штурман?
– Он мог бы остаться, – сказала Марина. – Никто бы его не осудил. Он не хотел меня видеть. Он поднял корабль точно по графику. Наверное, команда была недовольна. Так что я виновата в том, что вы не попали на Корону.
– Боюсь, что вы преувеличиваете. – Павлыш пытался побороть в себе атавистические, недостойные цивилизованного человека чувства.
– Я не кажусь вам роковой женщиной?
– Ни в коем случае.
– И все-таки я преступница.
Павлыш погасил сигарету и задал самый глупый из возможных вопросов:
– Вы его любите?
– Надеюсь, что и он меня тоже любит, – отозвалась Марина, – хотя сейчас я начала сомневаться.
– Бывает, – произнес Павлыш пустым голосом.
– Почему вы расстроились? – спросила Марина. – Вы увидели меня впервые в жизни десять минут назад и уже готовы устроить мне сцену ревности. Нелепо, правда?
– Нелепо.
– Вы смешной человек. Сейчас я сниму парик, и наваждение пропадет.
Но Золушка не успела снять парик.
– Ты что здесь делаешь? – театрально возопил римский патриций в белой трагической маске. – Это просто чудо, что я пошел по лестнице.
– Познакомьтесь, – Павлыш поднялся, – мой старый друг Салиас. Он меня пригрел здесь и даже снабдил карнавальным костюмом.
– Не я, а мои добрые медсестры, – поправил Салиас, протягивая руку. – Я работаю эскулапом.
– Марина, – сказала девушка.
– Мне ваше лицо знакомо.
Марина медленно подняла руку и стянула с головы белый курчавый парик. Прямые короткие черные волосы сразу преобразили ее лицо, но внесли в него гармонию. Марина тряхнула головой.
– Мы с вами виделись, доктор Салиас, – напомнила она. – И вы все знаете.
– Парик вам идет, – проговорил добрый, мягкотелый Салиас.
– Хотите сказать, что меня в нем труднее узнать?
– Тактично ли мне вмешиваться в чужие дела?
– Чудесно! – засмеялась Марина. – Я вас успокою. Мое приключение подходит к концу. Кстати, мы уже давно беседуем с вашим другом, но я о нем почти ничего не знаю. Кроме того, что он смешной человек.
– Смешной? Я скорее сказал бы, что он плохо воспитан, – явно обрадовался перемене темы Салиас.
– Да, хорошо воспитанный гусар не будет выдавать себя за прекрасного принца.
