– Он даже не гусар. Он просто доктор Слава Павлыш из Дальнего флота, судовой врач, несостоявшийся гений биологии, банальная личность.
– Я была права, – кивнула Марина.
– Я с вами не спорил, – произнес Павлыш, откровенно любуясь Мариной.
Салиас кашлянул.
– Вам надо идти, – сказала Марина.
– А вы?
– Мне пора. Бьет двенадцать.
– Я спрашиваю серьезно, – настаивал Павлыш. – Хотя я понимаю…
– Вы ровным счетом ничего не понимаете, – отрезала Марина. – Я постараюсь прийти к эстраде, где оркестр, только сначала возьму в комнате маску.
Марина подобрала подол длинного белого платья и побежала вниз по лестнице. В другой руке, как живой пушистый зверек, дергался белый парик.
– Я буду ждать! – крикнул ей вслед Павлыш. – Я вас найду даже в другом обличии, даже у плиты в бедной избушке.
Она ничего не ответила.
Салиас потянул Павлыша за рукав.
– Послушай, – сказал Павлыш, когда они пошли наверх, – ты в самом деле с ней знаком?
– Нет, не знаком. Лучше забудь о ней.
– Еще чего не хватало! Она замужем?
– Нет.
– Ты так уверенно говоришь о незнакомом человеке?
– Я старый, мудрый ворон.
– Но почему я должен о ней забыть?
– Так лучше. Пойми, ты встречаешь человека, тебе хочется увидеть его вновь, но обстоятельства складываются таким образом, что больше ты его никогда не увидишь.
– Ты меня недооцениваешь.
– Может быть.
Они вышли в коридор. В него вливалась толпа из зала. Оркестр встречал карнавал неровным ритмом модной песенки.
– Она придет к эстраде! – кивнул Павлыш.
– Может быть, – ответил Салиас.
Людской поток растекался по широкому туннелю. Прожектора с разноцветными стеклами водили лучами над толпой, и оттого создавалась иллюзия летнего вечера и открытого пространства. Трудно было поверить, что дело происходит на Луне, в тридцати метрах под ее мертвой поверхностью.
Минут через десять, ускользнув от щебетавших медсестер, Павлыш прошел к эстраде. Над его головой круглились ножки рояля, и он видел, как ботинок пианиста мерно нажимает на педали, словно управляет старинным автомобилем.
Марины Ким нигде не было. Не может же быть, чтобы она обещала прийти только для того, чтобы отделаться от Павлыша.
Черный монах в низко надвинутом капюшоне подошел к Павлышу.
– Ты не узнал меня, Слава?
– Бауэр! – воскликнул Павлыш. – Конечно! Глеб Бауэр. Ты чего здесь делаешь, старая перечница? И давно ли ты ушел из мира?
– Не злословь, сын мой, – ответил Глеб. – Хоть бога и нет, я остаюсь его представителем на Луне.
– Вы танцуете, монах? – спросила требовательно женщина в чешуйчатом костюме русалки. – Вы не слышали, что объявлен белый танец?
– С удовольствием принимаю ваше приглашение, – склонил голову Бауэр. – Постарайтесь без нужды не вводить меня в грех.
– Посмотрим, – пообещала русалка.
– Слава, – сказал Бауэр, увлекаемый от эстрады, – не уходи!
– Я подожду, – ответил Павлыш.
Мушкетеры катили бочку с сидром и приглашали желающих пройти к столикам. Голова танцующего Бауэра возвышалась над толпой. Алхимик в халате с наклеенными на него фольговыми звездами вспрыгнул на эстраду и запел. Кто-то зажег рядом бенгальский огонь. Марины все не было.
Павлыш решил ждать до конца. Иногда он бывал очень упрям. Она прилетела сюда, чтобы увидеть капитана «Аристотеля». А тот не захотел ее видеть и даже не позволил команде задержаться на карнавал. Жестокий человек. Или очень обиженный. Надо спросить Бауэра, который всех знает, как зовут капитана. Салиасу что-то известно, но он уходит от разговора. Ну, ничего, заставим его признаться, когда останемся вдвоем в комнате.
