За его спиной обнаружился ранее не замеченный комендант Каликин в старой боевой шинели с нашитыми на нее орденскими планками. Такие же комплекты были прикреплены к его кителю, пиджаку и спортивной куртке. Лидочка подозревала, что и к халату, но в халате ей видеть коменданта не приходилось.
– Я могу разуться, – сказал лейтенант.
– Не надо, я вас прямо на кухню поведу, – сказала Лидочка. – Они вели стрельбу по окнам.
– Старший лейтенант Шустов, – сообщил милиционер, – Андрей Львович. Из восемьдесят восьмого отделения милиции. Провожу дознание по поводу стрельбы, которая имела место у вашего дома.
Он говорил так, словно заранее составлял протокол. Отрепетирует и перепишет на бумажку.
– Смотрите, – сказала Лидочка и почувствовала, как в ней постепенно растет праведный гнев. – Вы только посмотрите, во что они превратили мою кухню. Вы не боитесь мороза?
Она открыла дверь на кухню. Там стоял жгучий мороз.
Комендант Каликин отпрянул, но лейтенанта холод не пугал.
– Оставайтесь в помещении, – приказал лейтенант Андрей Львович Шустов. – Или наденьте какие- нибудь валенки – на вас смотреть страшно. Верное воспаление легких.
Он прошел к окну и стал разглядывать его разбитую створку.
– Надеюсь, вас рядом не было? – спросил он.
– Вот именно, – ответила Лидочка. – Я тут и стояла.
– Ясно, – сказал Андрей Львович. – На шум побежала. Как мотылек на свет фонаря. Я точно выразился…
– Лидия Кирилловна.
– Вот именно, Лидия Кирилловна. Сотни людей, не менее достойных, чем вы, находили свою смерть по причине любопытства.
– Я больше не буду, – сказала Лидочка. Ей стало спокойно, потому что при таком человеке ничего плохого произойти не могло. Она пошла в спальню и крикнула ему оттуда: – Андрей Львович, вы пока изучайте, а я оденусь. В самом деле, неудобно.
– В самом деле, – согласился Андрей Львович. – И на ноги что-нибудь потеплее. А потом принесите мне плед, пожалуйста.
– Плед?!
– Или одеяло! – закричал комендант. – Мы пока прикроем окно.
Лидочка быстро оделась. Она слышала, как старший лейтенант прошел по прихожей, выглянул на лестницу и кому-то крикнул:
– Ты зайди сюда, Смирнов, ты посмотри, как общественность страдает!
Сразу же по прихожей затопали сапоги, и голос тонкий, вовсе не начальственный, подтвердил из кухни:
– Черт знает что делают.
Второй милиционер оказался капитаном, низеньким, животастым, ему было зябко и не очень интересно. Лидочке показалось, что он больше всего хочет возвратиться в их теплое тесное восемьдесят восьмое отделение, которое было ей известно по всевозможным паспортным делам. В прошлом году она как раз теряла паспорт и восстанавливала его, ожидая своей очереди в узком коридоре, по которому очень деловито проходили парни в штатском – видно, спешили ловить опасных бандитов, а те милиционеры, что в форме, курили на крылечке, рассуждая о ремонте машин.
– Вы сюда не заходите, Лидия Кирилловна, – сказал Андрей Львович. – Обязательно схватите воспаление легких.
«Наверное, у него с этой болезнью связаны какие-то жуткие воспоминания, – подумала Лидочка. – Может быть, она унесла всю его семью».
Лидочка послушно закрыла дверь на кухню. Все равно квартира выстудилась. Даже хотелось надеть пальто и сапоги, но как-то неловко было ходить в таком виде по собственному дому, когда воспитанный Андрей Львович свою шинель снял и теперь терпел на кухне жгучий мороз. Из кухни выскочил комендант Каликин, воротник шинели был поднят, шапка нависла над костяным носиком, нижняя губа отвисла и дрожала от холода.
– Ремонт надо делать, – сообщил он, прикрывая дверь. – Срочно нужен стекольщик, а где его найдешь?
– Вы мне поможете? – спросила Лидочка и обрадовала этим вопросом коменданта.
– Нелегко, – сказал он, – но для вас как пострадавшей я обязан, слово ветерана!
Серые глазки ветерана слезились от холода.
На кухне шел спор и проникал сквозь дверь.
– А я что могу поделать? Он вчера обещал камеру починить. Обещал? – это был голос толстенького капитана.
– Ну почему у вас все ломается именно тогда, когда нужно срочно? – сердился лейтенант Шустов.
– Знаете, у вас, оперативников, все просто – догнал, поймал, пристукнул, – гневался толстенький капитан, отступая из кухни под напором лейтенанта Шустова. Он открыл дверь и вместе с волной мороза выкатился в коридор.
– Ну почему ты ее не задержал? – спросил лейтенант.
– А как ты ее задержишь, если она не в свою смену вышла и ей ребенка в детский садик вести?
Они надвигались на Лидочку и совсем было притерли ее к стенке, но на помощь пришел комендант.
– Товарищи милиция, – сказал он. – Вы мне жиличку совсем замордовали. Она человек случайный, но жертва. У нас как бывает – стреляют, наводят беспорядок, а в результате наблюдаются жертвы из мирного населения.
Лидочке порой казалось, что костеносый комендант начитался рассказов Зощенко и старательно подражает их персонажам.
– А Кацнельсон где? Разве у него камеры нет?
– Кацнельсона я поднимать не буду, он сутки отдежурил, – ответил капитан.
– Но нельзя же, в самом деле, зимой человека с разбитым окном оставлять, – заметил лейтенант Шустов.
– Пускай гражданка часа три потерпит, я в райотделе кого-нибудь попрошу.
– Как так потерпит? – возмутился комендант. – Чего она потерпит?
– Пока придет фотограф, – ответил толстенький капитан. – Мы должны снять следы на кухне.
– А где раньше были? – строго спросил комендант. – Ведь на улице тетка снимала – и в подъезде. Я сам видел.
– Тетка уехала, – ответил лейтенант. Он чуть улыбнулся. Почему-то сравнение фотографа с теткой его развеселило.
– А вы пока и пригрейте вашу соседку, – буркнул толстый капитан.
– Соседку? – комендант вдруг обиделся. – Я здесь работаю, а проживаю в другом районе.
– Так пригрейте в другом районе, – сказал капитан, проталкиваясь к двери.
– Во-первых, – рассудительно ответил комендант, – каждый знает, что у меня третий месяц сестра из Чечни, бежавшая с тремя детьми, живет. Во-вторых, как, простите, гражданка Берестова будет оставлять квартиру без присмотра, да еще с открытым окном?
– Ну, сюда не залезут, – сказал с лестницы капитан.
– На второй-то этаж? – комендант даже обиделся. – На второй этаж запрыгнуть можно. Позову Бубку, он и прыгнет.
«Нет, наверное, он успел с утра выпить, – подумала Лидочка. – Уж очень образно мыслит».
– Да обойдетесь вы без этих фотографий! – рассердился комендант. – Пишите протокол. Пожалейте интеллигентного человека!
Никогда раньше Лидочка не ощущала такой теплоты и заботы со стороны Каликина.
– У нас, – сказал заботливый комендант, – пока что нужного размера стекла есть, а завтра уже не будет.
– Нет, – прогудел баритон Андрея Львовича. – Мы тогда оставим все как есть, а в десять я лично подниму Осипа Давыдовича, и мы его пошлем сюда сделать фотографии.
