Дороти различными новостями, она узнала о том, что произошло без нее.
Оказывается, плен моряков с «Глории» продолжался не так долго, как можно было предположить. На широте острова Реюньон «Дредноуту» повстречался португальский бриг, с которым «Дредноут» поделился европейскими новостями. А от португальского капитана англичане узнали о судьбе «Глории» и ее команды. Тогда было решено изменить курс и приблизиться к французским владениям в расчете на то, что ни один, даже самый храбрый, пират не осмелится напасть на английский линейный корабль.
Здесь, на людной дороге, «Дредноуту» оставалось лишь заняться корсарским ремеслом, что ему удалось – на третий день дрейфа к северу от порта Мале «Дредноут» остановил французское судно, арестовал его и послал бот с парламентерами на Реюньон. На судне оказалось немало важных пассажиров. Заключив их в трюм, коммодор Стоун отправил трофей с призовой командой в Мале с посланием, в котором говорилось, что «Дредноут» намерен безобразничать до возвращения англичан. Расчеты капитана оправдались. Через шесть дней приз вернулся к месту рандеву, привезя пленников. Верный своему слову, английский коммодор отдал французов и продолжил путь, понимая, что саму «Глорию» ему не вернуть – пришлось бы полгода охотиться на французов в тех местах, чтобы набрать призов для достойного обмена.
Поэтому, хоть и с опозданием, «Дредноут» прибыл в Рангун, везя на борту несчастных офицеров и матросов с «Глории», переживших бой и плен.
В их числе на фактории оказались доктор Стренгл, Алекс Фредро и, конечно же, полковник Блекберри. Все они находились на борту «Дредноута», потому что их судьба еще не была решена.
– Как так не решена? – удивилась Дороти.
– Ах, – отмахнулась Регина. – Это мужское дело. Но я должна сказать тебе, что им грозят большие неприятности.
– Но почему же?
– Потому что есть мнение, что капитан Фицпатрик и его офицеры виноваты в том, что «Глория» попала в руки врага. Ведь «Глория» была лучше вооружена, чем корсар Сюркуф, у нее было больше пушек и матросов. Главное, что ее трюм был полон столь необходимыми для войны в Бирме мортирами. Все это пропало, и теперь завоевание Рангуна и Пегу становится проблематичным! – Так Регина и сказала: проблематичным! Это было новое модное слово.
– И вы в это верите, миссис Уиттли?
– Сколько раз я тебе говорила: когда мы одни, называй меня Региной. Я не хочу ощущать себя твоей бабушкой. При людях я для тебя – миссис.
– Вы в это верите, Регина?
– Разумеется. Почему они дали себя победить и поставили под угрозу мою и твою жизнь?
Крупные глаза Регины горели, словно она увидела с высоты добычу. Она искренне ненавидела Фицпатрика и его офицеров. И это было чем-то новым.
Впрочем, лейтенант Артур Стюарт объяснил это Дороти в тот же вечер.
Он пригласил ее погулять по набережной. Правда, испросив на это разрешение миссис Уиттли.
– Еще чего не хватало! – делано возмутилась Регина. – А если кто-нибудь увидит, что вы гуляете с прислугой? И напишет вашим родителям?
– Мои родители ответят, – откликнулся Стюарт, – что гордятся мною, потому что все люди равны перед Богом.
– Уж не папист ли вы, лейтенант?
– Да, я католик, миссис Уиттли, но эти проблемы, к счастью, давно улажены в моем отечестве.
– Гуляйте, гуляйте, я пошутила, – смилостивилась Регина.
Они пошли по берегу вверх по реке, подальше от складов и причалов. Там стоял монастырь, от него начиналась тихая деревенская улица – не сообразишь, что ты в двух шагах от шумного рангунского порта.
С утра Стюарт был на «Дредноуте», виделся там со штурманом Фредро. Он сказал тому, что Дороти нашлась, и, видно, Алекс не смог скрыть своей радости, чем вызвал укол ревности в сердце Стюарта, который, впрочем, был настолько самоуверен, что уколы не мешали ему с добродушием относиться к неудачливым соперникам. А все его соперники обязательно попадали в число неудачников.
– Почему моя госпожа радуется тому, что решено судить капитана Фицпатрика и других офицеров? – спросила Дороти.
– Ты хочешь искреннего ответа или дипломатического? – спросил лейтенант.
Они уселись на низкой каменной ограде, окружавшей монастырь. Голый мальчишка подошел к ним и смотрел, разинув рот, на иноземцев. Потом подбежала его мать и, извинившись по-бирмански, унесла малыша. Стюарт рассмеялся.
– Я хочу, чтобы вы рассказали мне всю правду, – попросила Дороти.
– А ты не побежишь с ней к своей госпоже?
– Нет, – просто ответила Дороти.
– Таким глазам нельзя отказать, – вздохнул Стюарт. Впрочем, ему и самому хотелось поделиться с девушкой, которая ему нравилась, основной сплетней Рангуна.
Стюарт не отказал себе в удовольствии дотронуться до обнаженной по локоть руки Дороти и, зная, что она не станет сейчас возражать, рассказал:
– Все просто. Потому что все в жизни просто. Нами правят деньги и страсть к власти. Представь себе картину: фактор Ост-Индской компании, и притом сын самого мистера Уиттли, с помощью своего папы решает прирезать к территории нашей империи еще одно или два графства. Очень мило. Но эта операция тайная и внушительная. Я думаю, что на нее угрохали чуть ли не половину всех компанейских доходов за последние годы. И надо же: славное, отлично вооруженное судно «Глория», которое везло всю артиллерию
