по этой толстухе, тогда как Дороти – тоже не последняя девушка в мире, по крайней мере на своей улице она считалась лучшей из девушек и никто не оспаривал ее первенства, может, потому, что считали ее еще девочкой – хорошенькой, даже красивой, но всего-навсего девочкой. Это понятно, говорила мама, потому что Дороти росла на глазах у соседей, а время бежит так скоро, что ты только-только успел привыкнуть к тому, что по улице бегает черноволосая голубоглазая девчонка в коротком платьице, как оказывается, что ей пора замуж… Дороти почувствовала, что Камар снова посмотрел на нее, и встретила открыто его взгляд, заставив его, в свою очередь, потупиться.
«Он смутился», – обрадовалась Дороти. Ведь каждой женщине лестно встретить мужчину, который робел перед ней, тогда как другие мужчины перед ним почтительно склонялись.
– Вам покажут ваши каюты, – сказал молодой человек. – Надеюсь, что они вам понравятся.
– Нам не нужно двух кают, – резко ответила Регина, которая не могла вытерпеть, что ее намереваются уравнять в правах с горничной. – Эта девушка, Дороти, моя служанка, и она будет находиться со мной в одной каюте, потому что она нужна мне для услуг.
Дороти показалось, что в глазах молодого человека мелькнуло разочарование, и ощутила такой приступ злобы к этой курице, что готова была ее задушить. А чуткая Регина почувствовала, что сильно задела горничную, и порадовалась. Она любила унижать людей, все вокруг должны были знать свои невысокие места.
– Не обращайте внимания на то, что в вашей каюте еще пахнет табаком, – вдруг улыбнулся Камар, – это каюта кормчего, и он с наслаждением уступает ее вам до тех пор, пока она вам будет нужна.
– Ах, – произнесла Регина, – как жаль, что мы доставляем кому-то неудобства.
– Кормчий будет счастлив, – отрезал молодой человек. – Сейчас вас проведут в каюту. А через…
– Через час, – сказала Регина.
– Через час за вами придут. Мой отец будет ждать вас.
Молодой человек повернулся к ним спиной, но сделал это так неловко, словно и не хотел поворачиваться. И тут Дороти поняла, в чем дело, – Камар был горбат.
Он не принадлежал к тем низкорослым, приземистым, уродливым горбунам с могучими, свисающими до земли руками. Горб его был относительно невелик и не смог согнуть тело, скорее казалось, что какой-то злой шутник подложил между лопаток мяч. И вид горбуна не вызывал отвращения, а только жалость к несправедливой судьбе.
Чуть прихрамывая и не оглядываясь, молодой человек удалился, и за ним ушли несколько человек, тогда как один из оставшихся, бородатый толстяк с красными щеками и губами и будто нарисованными широкой кистью червяками бровей, сказал, указывая пальцем себе на грудь:
– Саид.
– Рахман, – ответила Регина. – Якши.
– Что вы сказали? – спросила Дороти.
– Это какие-то их вежливые слова, я легко подхватываю другие языки, но не всегда помню, что значит вся эта чепуха.
Регина увидела, как двое матросов уводят в сторону Дейвиса и Генри.
– Мы увидимся! – крикнула она спутникам по путешествию.
– Дай-то бог, – ответил Дейвис.
– Вы нас не забывайте, госпожа, – вторил ему Генри. Матросы чувствовали себя неуверенно и робели. В море, в шлюпке, они были смелее.
– Я о вас помню, – отмахнулась полной ручкой Регина. – Ничего с вами не случится.
Саид что-то говорил госпоже по-арабски, видно, уверившись в ее обширных знаниях. Дороти огляделась.
Баггала вряд ли намного уступала «Глории», но корпус английского судна был куда более массивным и высоким, отчего в «Глорию» помещалось куда больше товаров. Мачт на ней было больше, и стояли они теснее, а многочисленные паруса, наверное, помогали быстрее передвигаться. Но стоило Дороти шагнуть к борту и поглядеть, как расступаются волны перед носом баггалы, как она поняла, что эта лодка не уступит в скорости даже «Клариссе». Да, на ней стояло лишь два паруса, но размеры их были за пределами воображения – косая рея главного паруса поднималась ярдов на пятьдесят над палубой, а его треугольник мог бы закрыть собой церковную колокольню в Лондоне…
– Закрой рот, – заметила Регина, – приди в себя и не изображай деревенскую дурочку перед лицом этих дикарей.
– Иду, – смутилась Дороти. – А что будет с нашей шлюпкой?
Вдруг Дороти стало жалко шлюпку – пустая, брошенная, она плывет сейчас, привязанная за веревку к корме баггалы.
– Мы должны будем заплатить за переезд, – ответила Регина. – А такая шлюпка стоит больших денег.
Дороти поняла, что Регина уже начала выгадывать, мысленно торговаться с господином Абд-ар- Рахманом, которому предстоит теперь завозить знатную даму в Рангун или Калькутту.
Саид провел дам в каюту на корме, по странному совпадению расположенную почти там же, где каюта Регины на «Глории», и лишь немного уступающую ей размером.
Каюта была устлана коврами, там стояли две низкие тахты и невысокий круглый стол. Зато не было ни стульев, ни обеденного стола. Дороти этому не удивилась, потому что она знала, что восточные люди сидят на коврах или низких диванах и берут пищу руками.
Видно, кормчий был вынужден спешно покинуть свою каюту, потому что на одной из оттоманок валялись какие-то халаты и шаровары, на ковре стояли рядышком расшитые золотом туфли с загнутыми носками,
