Пока Камар переводил, Рахман развел руками, выражая печаль, и веки опустились еще ниже, оставив лишь узкие щелки глаз.
Когда же они начнут говорить о деле?
– Надеюсь, ваш сын сообщил вам, – произнесла наконец Регина, словно подслушала нетерпеливые мысли Дороти, – что я – жена фактора Ост-Индской компании в Рангуне. Мое имя миссис Регина Уиттли.
Рахман ответил не сразу, он укоризненно покачал головой, будто был не очень доволен тем, что быстро завершилась светская часть встречи и теперь придется разговаривать о делах.
– Что же заставило вас покинуть ваш корабль, уважаемая госпожа? – спросил Рахман. – И отправиться в столь трудное и опасное плавание?
– На наш корабль напал французский корсар Сюркуф, – сказала Регина.
Это сообщение огорчило Рахмана.
– Ай! – сказал он. – Как плохо! Неужели это исчадие ада возвратилось в наше море?!
– Вы слышали о нем?
– Он ограбил один из моих кораблей и повесил на рее его капитана за то, что тот посмел перечить этому негодяю! Но продолжайте свой рассказ, госпожа. Неужели вы единственная спаслись от ужасной участи?
– Наш корабль «Глория», который следовал в Калькутту, а оттуда в Рангун, подвергся нападению Сюркуфа и после боя был захвачен им. Меня и офицеров корабля перевели на борт его «Клариссы». – Регина говорила осторожно, медленно, словно ожидала, пока переводчик передаст ее слова господину. На самом деле, как понимала Дороти, госпоже надо было уже сейчас точно выразить свою версию событий. – Однако с помощью человека, который сочувствовал мне, я смогла… – Регина искала правильное слово, – я смогла получить шлюпку и убежать.
Все это звучало не очень убедительно, но ни господин Рахман, ни его сын ничем не выразили удивления. Господин Рахман сокрушенно качал головой и потом сказал:
– Я поражен отвагой слабой женщины, которая решилась на такое путешествие.
– У меня не было выбора, – ответила Регина. – Речь шла о моей чести.
Сын с отцом некоторое время спорили о переводе последней фразы, и Дороти поняла, что они никак не сойдутся в понимании женской чести. Не договорившись, они прекратили спор и предпочли слушать.
– Сколько же времени уважаемая госпожа пробыла в открытом море?
– Больше недели. Точнее – восемь дней.
– Удивительная отвага и большое везение, – сказал господин Рахман. – Что же вы намерены делать дальше?
– Я хотела бы узнать, куда направляется ваш корабль, – произнесла миссис Уиттли.
– Мы идем с грузом муската и ванили с острова Тидоре, а также погрузили в Малакке несколько ящиков хорошей китайской посуды, – откровенно ответил Рахман. – И держим путь в порт Оман, где мы разгрузимся и, возможно, некоторое время будем отдыхать от трудов.
– О! – произнесла разочарованно Регина. Она знала географию. Дороти была не настолько образованна, но по тону госпожи поняла, что судно господина Рахмана плывет вовсе не туда, куда следует.
– А где мы сейчас находимся? – спросила Регина.
– Сейчас мы находимся в двух днях пути от южного берега Цейлона.
– А есть ли там английский порт?
– Еще два дня пути до Коломбо. Но мне говорили, что тамошняя фактория захвачена французами. Это слух не проверенный, но упорный.
– А сколько отсюда пути до Рангуна? – спросила миссис Уиттли.
– Пять дней. При хорошем ветре. Может, немного меньше или немного больше.
– Вот туда мне и надо. Мой муж ждет меня, – сообщила Регина господину Рахману.
– Наверное, – сказал господин Рахман, – мы встретим в Омане суда, направляющиеся в Ост-Индию.
– В Омане?
– При благоприятном ветре уже в этом году вы счастливо воссоединитесь со своим мужем.
Регина медленно моргала большими светлыми прозрачными глазами, словно птица, залетевшая по неосторожности в собачью конуру. Потом смысл слов Рахмана дошел до нее и вызвал гневную реакцию.
– Вы издеваетесь надо мной? – спросила она тихо. – Или просто несете чепуху?
По мере того как она говорила, ее голос все поднимался, пока не превратился в визг. Груди ее совершили привычный фокус, разорвав спереди платье, но никто и бровью не повел при виде этого представления.
– Несете что? – вежливо спросил горбатый Камар.
– Че-пу-ху, – по складам ответила Регина.
Камар перевел. Его отец задумался, почесывая небольшую, аккуратно подстриженную бороду.
– Я не хочу обижать госпожу и не хочу обижаться на гостью, – ответил он. – Хотя мне глубоко
