Сбросил с плеч колчан — и начал Поражать их беспощадно: Каждый звук тугой и крепкой Тетивы был криком смерти, Каждый свист стрелы певучей Песнью смерти и победы! Тяжело в воде кровавой Змеи мертвые качались, И победно Гайавата Плыл меж ними, восклицая: «О, вперед, моя пирога, К смоляным озерам черным!» Желтым жиром Мише-Намы Он бока и нос пироги Густо смазал, чтобы легче Было плыть ей по болотам. И до света одиноко Плыл он в этом сонном мире, Плыл в воде, густой и черной, Вековой корой покрытой От размытых и гниющих Камышей и листьев лилий; И безжизненно и мрачно Перед ним вода блестела, Озаренная луною, Озаренная мерцаньем Огоньков, что зажигают Души мертвых на стоянках В час тоскливой, долгой ночи. Белым месячным сияньем Тихий воздух был наполнен; Тени ночи по болотам Далеко кругом чернели; А москиты Гайавате Пели песню боевую; Светляки, блестя, кружились, Чтобы сбить его с дороги, И в густой воде Дагинда Тяжело зашевелилась, Тупо желтыми глазами Поглядела на пирогу, Зарыдала — и исчезла; И мгновенно огласилось Все кругом стозвучным свистом, И Шух-шух-га издалека С камышового прибрежья Возвестила громким криком О прибытии героя! Так держал путь Гайавата, Так держал он путь на запад, Плыл всю ночь, пока не скрылся С неба бледный, полный месяц. А когда пригрело солнце, Стало плечи жечь лучами, Увидал он пред собою На холме Вигвам Жемчужный — Меджисогвона жилище. Вновь тогда своей пироге Он сказал; «Вперед!» — и быстро, Величаво и победно Пронеслась она средь лилий, Чрез густой прибрежный шпажник. И на берег Гайавата Вышел, ног не замочивши. Тотчас взял он лук свой верный, Утвердил в песке, коленом Надавил посередине И могучей тетивою Запустил стрелу-певунью, Запустил в Вигвам Жемчужный, Как гонца с своим посланьем, С гордым вызовом на битву: «Выходи, о Меджисогвон: Гайавата ожидает». Быстро вышел Меджисогвон Из Жемчужного Вигвама, Быстро вышел он, могучий, Рослый и широкоплечий, Сумрачный и страшный видом, С головы до ног покрытый Украшеньями, оружьем, В алых, синих, желтых красках, Словно небо на рассвете,
