Гитлер, который во время неприлично длинного монолога Риббентропа с пугающей скоростью мерил шагами свой кабинет – верный признак того, что сейчас он начнет орать, брызгая слюной, неожиданно упал в кресло, некоторое время посидел с закрытыми глазами, затем устало сказал:
– Вы правы, Риббентроп. Я подумаю над этим.
– А что мы ответим в Москву? – осмелился поинтересоваться рейхсминистр.
– Я скажу это вам, когда придет время. Пока – ничего. Мы долго ждали их ответа. Пусть и они подождут.
Все помыслы Гитлера направлены на Средиземное море, и если кто-то пытается их отвлечь, то адмирал Редер, которому впервые удалось оттеснить от фюрера на второй план генералов, быстро возвращает его к столь простой и красивой, как произведение искусства, средиземноморской удавке, в которой задохнется проклятый Альбион.
Гитлер поинтересовался, что думает гроссадмирал по поводу того, что в разгар наших операций в Средиземном море Сталин нанесет нам предательский удар в спину.
– Никогда, – убежденно заявил Редер, – он этого не сделает, мой фюрер. Он достаточно разумный человек. Сейчас он модернизирует свой флот и во многом зависит от нас в получении новых образцов военно-морского оружия.
Гитлер промолчал.
Операция «Феликс» снова натолкнулась на упрямство Франко и маразм Петэна. Франко стал капризным, как принц крови. В ответ на все доводы о достижении быстрой и почти бескровной победы над Англией он снова заявил, что не может быть установлено точного срока для вступления Испании в войну.
А что позволяет себе Петэн? Он
Фюрер лично консультировался с дуче и графом Чиано, занимающего сразу две должности: зятя Муссолини и министра иностранных дел. Гитлер потребовал, чтобы итальянская авиация днем и ночью действовала над Средиземным морем, не давая возможности англичанам вести себя там, как в своем домашнем бассейне. И поторопиться с вытеснением англичан из Египта за Суэцкий канал. Чиано заявил, что это было бы хорошо сделать одновременно с немецким вторжением в Грецию. Тут Гитлер взорвался и заорал, что он предостерегал Чианова тестя (он так и выразился: «Чианошвигерфатер») от каких-либо авантюр на континенте. Может быть, граф забыл, что Германия не имеет общей границы с Грецией и, чтобы выйти на нее, немецким войскам придется пройти через территорию трех стран: Румынии, Болгарии и Югославии. И еще неизвестно, согласятся ли они пропустить вермахт через свои территории и не придется ли пробиваться на помощь к дуче с боями и потерями. А это неизбежно отвлечет его силы от подготовки к главному и решающему сражению всей войны – высадке в Англии. Эту высадку давно уже можно было осуществить, если бы не преступное бездействие итальянского флота. Его мерзкая трусость и нежелание воевать!
Чиано, привыкший к повышенной эмоциональности Гитлера, сохранил полное спокойствие и заметил, что подобные слухи о Королевском флоте Италии распускаются англичанами и он удивлен, что в Берлине с такой охотой эти слухи воспринимают и верят им. Королевский флот (голос графа зазвучал торжественно) уже провел несколько смелых операций, нанеся противнику тяжелые потери.
Честно говоря, Гитлер не знал ни об одной из тех «смелых операций», которые провел итальянский флот.
Чиано также ничего об этом не знал, но он знал другое: гигантскими усилиями, приложенными лично дуче, позавчера (т.е. 25 ноября) удалось выпихнуть в море мощное соединение итальянского флота, состоящее из линнкоров «Витторио Венето» и «Джулио Чезаре», дивизии из шести прекрасных тяжелых крейсеров типа «Зара» и нескольких флотилий эсминцев, с тем чтобы они перехватили и уничтожили английский конвой, идущий на Мальту под прикрытием легких сил.
Чего пока не знали ни Гитлер, ни Чиано, это того факта, что именно в момент их разговора – 27 ноября – английские легкие крейсеры и эсминцы смело атаковали итальянское соединение западнее Сардинии, сразу же накрыв противника ураганным огнем и нанеся серьезные повреждения крейсеру и трем эсминцам, один из которых пришлось уводить на буксире. От такого поведения противника снова не выдержали нервы у командующего итальянским соединением адмирала Кампиони.
Он предположил, что подобное наглое поведение легких сил противника основывается на нахождении поблизости какого-нибудь мощного английского соединения. Предчувствие не обмануло итальянского адмирала. Вскоре на горизонте появился английский линейный крейсер «Ринаун», а в небе – самолеты, говорящие о наличии в районе и английского авианосца. Адмирал пытался вызвать собственную авиацию с аэродромов Кальяри и Эльмас на Сардинии, но ему никто не ответил.
Тогда Кампиони решил, что с него хватит, и прежде чем «Ринаун» успел дать залп главным калибром, приказал уходить, таща на буксире подбитый эсминец.
Гитлер сказал сущую правду итальянскому послу: ему совсем не хотелось пробиваться на помощь Муссолини с боями, с кем бы эти бои вести ни пришлось. Хотя югославы вызывали у фюрера раздражение одним фактом своего существования, и он считал их чем-то средним между цыганами и румынами, 28 ноября он вызвал в так называемую «малую рейхсканцелярию» в Берхтесгадене прибывшего в Германию министра иностранных дел Югославии Марковича. Гитлер был предельно откровенен: если Югославия примкнет к странам Оси, разрешит проход немецких войск через свою территорию и вообще займет «благожелательную для Германии позицию», то, даже не участвуя в военных действиях, она получит солидную часть греческой территории, включая город Салоники.
Маркович заметил фюреру, что югославское правительство все более склоняется к мысли примкнуть к державам Оси. Но это, по словам министра, «требовало осторожной и тщательной подготовки».
– Что это он затевает? – поинтересовался Сталин, ознакомившись с директивой Гитлера № 18, которую разведка, по словам Голикова, добыла с огромным трудом. Вождь ознакомился с переводом директивы, но толком из нее ничего не понял.
