окнами, затянутыми светомаскировочными шторами, казались нежилыми. Большой прием, который, по традиции, германское правительство устраивало для дипломатического корпуса в первый день Нового года, был на этот раз отменен «по случаю войны». Начальник рейхсканцелярии Ганс Ламмерс зачитывал дипломатам поздравления германского правительства от имени рейхсканцлера и заставлял расписываться в специальной книге в том, что поздравление получено.
Дипломаты, аккредитованные в Берлине, обращались больше друг с другом, нежели с германским министерством иностранных дел, бесконечно устраивая всевозможные рауты, главной целью которых было получение нужной информации даже на уровне простых слухов. А слухов в первые месяцы 1941 года по Берлину ходило великое множество, главным образом о перспективах дальнейшего хода войны. Когда начнется вторжение в Англию? Скоро ли вступят в войну Соединенные Штаты? Будет ли нарушен нейтралитет Швеции, Швейцарии и Турции? Каковы дальнейшие планы Советского Союза? Планы Советского Союза интересовали более всего, поскольку почти ежедневно английские и американские газеты со ссылками то на информационные агентства, то на какие-то таинственные источники, «близкие к Кремлю», публиковали обширные материалы о грандиозных военных приготовлениях СССР на немецкой границе и о подготовке Сталиным внезапного удара по Германии. Немецкие газеты старательно перепечатывали эти материалы, и первого секретаря советского посольства Валентина Бережкова регулярно вызывали в МИД для объяснений, подчеркивая, что все это омрачает «советско-германские отношения». Бережков резонно отвечал, что советское правительство не может отвечать за провокации реакционных, буржуазных изданий.
Москва была крайне встревожена шумихой в «реакционной буржуазной прессе», и в Берлин полетел строжайший приказ выяснить источники утечки.
Советское посольство в Берлине уже откровенно ничем другим не занималось, кроме шпионажа и распространения дезинформации. В эти игры вовлечены были даже хозяйственники, регулирующие хозяйственные поставки, а также члены всевозможных совместных комиссий и подкомиссий, расплодившихся, как муравьи, после подписания договора о дружбе в сентябре 1939 года.
Что редко бывает в дипломатической практике, разведывательную сеть в Германии возглавлял сам посол Владимир Деканозов, ничего не смыслящий в дипломатическом искусстве, но профессиональный чекист, долгое время возглавлявший разведку (Иностранный отдел) НКВД. В Берлине он возглавлял и координировал работу обеих ветвей разведки: и по линии НКВД, и по линии ГРУ.
Разведчиком-профессионалом был и первый секретарь посольства Валентин Бережков – доверенное лицо Сталина и Молотова, имеющий право доклада через голову посла непосредственно в аппарат Сталина. Изящный и элегантный, умеющий располагать к себе на дипломатических раутах, он имел особое задание по добыванию информации в дипломатических кругах и по распространению нужной дезинформации.
Резидентуру НКВД возглавлял 2-й секретарь посольства Амаяк Кобулов – родной брат знаменитого заместителя Берия – Богдана Кобулова. Фактически вторым резидентом с января 1941 года считался при посольстве Александр Коротков, развивший лихорадочную, полулегальную деятельность.
Разведкой занимался и пресс-атташе посольства Александр Смирнов (будущий посол СССР в Иране), добывающий очень важную информацию в окружении министра пропаганды Германии доктора Геббельса.
Интересы ГРУ представляли: военный атташе генерал-майор Тупиков и военно-морской атташе контр- адмирал Воронцов, имеющий собственную агентурную сеть, нисколько не меньшую, чем сеть НКВД.
Гестапо практически не мешало действиям советской резидентуры, в которую превратилось посольство Москвы. Напротив, оно обрушило на сталинских разведчиков такую лавину дезинформации, которая затопила их с головой и не позволила вынырнуть даже на протяжении многих лет после окончания войны.
Сам посол Владимир Деканозов вращался в самых высоких кругах нацистского общества и более часто с рейхсмаршалом Герингом, который принимал советского полпреда в своем поместье Каринхолл, обставленном со средневековой роскошью. В просторном кабинете, увешанном картинами мастеров эпохи Возрождения, маленький щуплый Деканозов в костюме-тройке и величественный Геринг в придуманном специально для него мундире рейхсмаршала вели неторопливую беседу. Вдвоем, на фоне друг друга, они выглядели очень комично и наверняка могли бы составить прекрасную эстрадную пару, будь судьба хоть чуть милосерднее к ним обоим.
Показывая Деканозову американскую газету с крупным заголовком «Сталинский паровой каток готовится раздавить Германию», Геринг, улыбаясь, покачал головой и заметил, что англичане и американцы очень много бы дали, чтобы такое произошло в действительности. Они спят и видят, чтобы стравить между собой первые в мире социалистические страны во имя спасения своего прогнившего общества и совершенно антинародного государственного строя. Летом фюрер собирается поставить окончательную точку в этом вопросе. Накануне фюрер показал Герингу проект директивы «Об особой подсудности в зоне действия плана „Барбаросса“, предусматривающего освобождение военнослужащих вермахта от любой уголовной ответственности при грабежах и убийствах мирного населения на территории Советского Союза. Речь идет об уничтожении идеологии, – пояснил фюрер. А Деканозов лично принимал участие в составлении обширного документа по истреблению и депортации мирного населения на территории Прибалтики.
Сейчас же Деканозов поведал Герингу, что лично всегда был сторонником не только политического, но и военного союза между СССР и Германией. В военном союзе, пояснил он, мы были бы абсолютно непобедимыми. Даже трудно вообразить, что бы произошло, если бы в единый военный союз слились боевые потенциалы СССР и Германии! Разве не об этом мечтал еще кайзер Вильгельм II?
В самом деле, оживлялся Геринг, что, в сущности, нас разделяет? Всего лишь разная трактовка понятия «социализм». Мы за национальный социализм, вы – за интернациональный. Вы – за тотальную национализацию экономики и торговли, мы предпочитаем иметь многоукладную. Но, мой дорогой посол, я уверяю вас и вы убедитесь со временем, что были правы мы, а не вы. В мире не существует никакого интернационализма. Это придумали евреи, а будь у них свое государство, и они бы не были интернационалистами. И вы неизбежно придете к тому же. Вы отбросите еврейский интернационализм и придете к русскому национализму, как мы пришли к немецкому. Один народ, один рейх, один вождь!
Сам Деканозов по национальности армянин, т.е. принадлежит к национальному меньшинству, которое веками преследовалось и истреблялось нисколько не меньше евреев. Сталин и Берия грузины – тоже представители нацменьшинства, подвергавшегося геноциду со всех сторон: и от монголов, и от турок, и от персов, потерявших свою независимость за частоколом русских штыков, чтобы спасти свою нацию от поголовного истребления. А между тем идеи, почерпнутые Деканозовым из бесед с Герингом и другими нацистскими лидерами и переправленные в секретных депешах в Москву, нашли в сердце Сталина живой отклик [76].
Впрочем, Геринг интересовал Деканозова не столько как теоретик социализма, сколько как главнокомандующий видом вооруженных сил, несущих на своих плечах в настоящее время основную тяжесть войны против Англии. В поместье была оборудована специальная галерея, где в торжественном военно-траурном оформлении висели портреты пилотов, сложивших головы в битве над Британией. Время
