Старший офицер Грубер с матросами стоял на шканцах, готовясь принять на борт команду «Трайбсмена» и пассажиров, если таковые имелись на судне. За борт были спущены шторм–трапы, а санитары с носилками дежурили на палубе, чтобы немедленно отправить поступивших раненых в лазарет.
После того, как были закрыты прожекторы, глаза моряков некоторое время привыкали к темноте, а затем капитан второго ранга Грубер стал сигналить ручным фонарем, чтобы дать ориентир спасательным шлюпкам британского судна.
— Шлюпка на воде! — крикнул один из матросов, указав рукой левее судна.
— Нет,— присмотрелся старший офицер.— Это не шлюпка. Видимо, в воде отражается один из огней судна.
Но это было не так, поскольку огни совершенно явно двигались, подпрыгивая на волнах.
— Люди за бортом! — неожиданно закричал боцман.
Теперь все увидели, что источником света были британские спасательные жилеты, лампочки на которых зажигались автоматически от взаимодействия с водой. Затем моряки «Шеера» услышали, что люди в воде кричат не по–английски, а что–то наподобие слова «Алла!» Когда их в итоге вытащили на палубу «Шеера», то сначала приняли за негров и удивились их малому росту, но, присмотревшись, поняли, что это индусы.
Закутавшись в одеяла, индусы сели на палубу. Они так дрожали от холода, что не могли удержать в пальцах предложенные им сигареты. Перебивая друг друга, спасенные рассказали морякам «Шеера», что их шлюпка перевернулась, едва коснувшись воды, что много людей находится за бортом, а на «Трайбсмене» — команда еще одного судна Восточно–Азиатской Компании, потопленного немецкой подводной лодкой, которую «Трайбсмен» должен был доставить в Сингапур.
Между тем английские моряки стали собираться на палубе «Шеера». Некоторые добрались до него вплавь — с перевернувшейся шлюпки. Их не успевали записывать и сортировать. Англичан разместили вместе с командой «Хобарта», отведя им для приема пищи кают–компанию унтер–офицеров.
— Спасибо, что не даете нам соскучиться,— сказал капитан «Хобарта» лейтенанту Петерсену, отвечавшему за пленных.— Я этого не забуду, когда вас самих выловят из воды и возьмут в плен.
— Не думаю, что подобное когда–нибудь произойдет, — весело ответил лейтенант.
— А я уверен,— не сдавался капитан,— что еще наступит время, когда вы будете радоваться любому свидетелю, который бы подтвердил факт вашего человеческого обращения с военнопленными. Вы еще вспомните эти слова!
Лейтенант Петерсен не ответил ничего.
Выяснилось, что среди прибывших на «Шеер» нет капитана «Трайбсмена», старшего механика, начальника радиостанции и еще нескольких офицеров и матросов. Оказалось, что они ушли на моторном катере, спустив его с противоположного от «Шеера» борта. Когда это стало известно, они уже были, наверное, на расстоянии нескольких миль от линкора. Лейтенант Петерсен немедленно доложил об этом командиру.
—Досадно,— согласился Кранке.— Но делать нечего. Мы не можем прочесывать этот район, светя прожекторами, в надежде обнаружить их. Будем надеяться, что им не удастся добраться до берега, хотя у них есть на это хорошие шансы.
Сразу же после того, как «Шеер» прекратил огонь, на «Трайбсмен» была направлена призовая партия. По пути они видели много плывущих по воде людей и переполненные шлюпки, где находились главным образом индусы.
— Плывите к нашему кораблю,— кричал им возглавлявший призовую команду лейтенант Энгельс,— вас примут на борт!
Приблизившись к «Трайбсмену», лейтенант Энгельс обошел на катере дрейфующее и покачивающееся на зыби судно. «Трайбсмен» казался полностью покинутым. Никто не откликнулся на требование лейтенанта Энгельса подойти к борту. По свисшему с кормы шторм–трапу лейтенант забрался на палубу. Там не было ни души, но следовало соблюдать осторожность. Англичане могли приготовить массу сюрпризов — например, оставить на палубе и внутри судна хорошо замаскированные подрывные заряды.
Вслед за лейтенантом на палубу влез старший унтер–офицер Крюгер. Не успел он ступить на палубу, как услышал выстрел. Крюгер выхватил пистолет, но выяснилось, что это лейтенант выстрелил по какой–то напугавшей его тени на фоне лязгающей на качке железной двери. Затем на палубу поднялись остальные моряки призовой команды. Крюгеру и матросу–радисту было приказано найти место, где расположена судовая радиорубка, и досконально выяснить, сообщил ли «Трайбсмен» о нападении на него.
В мирное время радиорубку обычно располагали где–нибудь вблизи командного мостика. Но с началом войны англичане стали оставлять рядом с ходовой рубкой только приемник, а передатчик укрывали в более безопасном месте. Командный мостик и ходовая рубка «Трайбсмена» напоминала маленькую крепость, укрытую бревнами и мешками с песком для защиты от осколков. На корме, кроме длинноствольного орудия, был обнаружен еще и пулемет, установленный на надстройке, чтобы отбиваться от самолетов. У пулемета оказался солидный запас снаряженных лент.
В этот момент на судне зажегся свет. Инженер–лейтенант Клаазен и его механики, спустившись вниз, обнаружили распределительный щит и запустили одну из динамомашин.
Но даже при свете старший унтер–офицер Крюгер сначала никак не мог обнаружить радиорубку. Затем он увидел трап, ведущий с одной палубы на другую, также прикрытый лесом и мешками с песком. Под трапом находился узкий лаз. Унтер–офицер протиснулся в него и обнаружил то, что искал. В небольшом помещении находились и приемник, и передатчик. На палубе стоял пустой деревянный ящик, раскрашенный желтыми полосами. Видимо, в этом ящике хранились секретные документы. Возможно, британский радист успел уничтожить или взял их с собой, бежав вместе с капитаном и другими офицерами на катере.
Поспешный обыск, проведенный Крюгером, выявил мало интересного. Удалось найти только какие–то бланки со штампами Британского Адмиралтейства. Крюгер взял их на всякий случай. На стуле висела тропическая куртка. Видимо, радист, покидая в спешке судно, решил одеться потеплее. Крюгер обыскал карманы куртки, где обнаружил сложенный вдвое лист бумаги. Прочтя его, Крюгер стиснул зубы. Там было написано: «SOS! Находимся под обстрелом германского рейдера…» Это было последнее сообщение, переданное в эфир британским радистом.
«Трайбсмен» был современным судном, построенным в 1938 году и прекрасно оснащенным. Скрывшийся на катере капитан знал свое дело — на судне царила чистота, нигде не было видно облупленной краски или ржавчины, как на большинстве торговых судов.
Разместив подрывные заряды, призовая команда собралась на корме судна, доложив обстановку лейтенанту Энгельсу. Тот пересчитал своих людей и приказал им быстро спуститься в катер. Когда они были на полпути к «Шееру», за их спинами прогремел первый взрыв. Подрывные заряды были расположены в вентиляционных шахтах и машинном отделении. Они начали взрываться один за другим, пробивая в корпусе судна большие пробоины. «Трайбсмен» стал быстро оседать в воду, и через двадцать семь минут, когда призовая команда уже вернулась на борт «Шеера», волны сомкнулись над этим судном.
Из судовых документов «Трайбсмена» стало известно, что судно вышло из Ливерпуля в Калькутту 20 ноября с грузами общего назначения и двумя тысячами мешков почты. До 24 ноября судно шло в составе конвоя, а затем пошло самостоятельно, намереваясь обогнуть мыс Доброй Надежды. Второй штурман с «Трайбсмена» оказался на борту «Шеера», и лейтенант Петерсен спросил у него, чего они хотели добиться, открыв огонь по «Адмиралу Шееру»? Не сошли ли они все с ума?
— Мы были ослеплены прожекторами,— признался штурман,— и приняли вас вначале за всплывшую подводную лодку. Вскоре мы поняли, что это не подводная лодка, и подумали, что имеем дело со вспомогательным крейсером. Когда же мы поняли, с кем имеем дело, капитан немедленно приказал прекратить огонь и оставить судно.
— Ваш радист передал об этом сообщение в эфир? — поинтересовался Петерсен.
— Он обязан был это сделать, не ожидая каких–либо приказов,— пояснил пленный штурман.— И я абсолютно уверен, что он так и поступил.
