винтам!
По аварийной линии связи капитан первого ранга Гинце дал приказ обер–лейтенанту Боссе выпустить в корабли противника торпеды.
Командир знал, что Боссе и его люди ценой сверхчеловеческих усилий ввели в строй торпедные аппараты, и теперь выпустили весь запас торпед сначала с левого, а затем с правого борта по целям, которые им указал Гинце из боевой рубки.
Через некоторое время сигнальщик доложил, что видел за кормой «Шарнхорста» яркую вспышку взрыва. Что это была за вспышка, так никто и не узнал.
Главстаршина Гедде слышал доклады, поступающие со всех боевых постов погибающего корабля. Выполняя приказ командира, подрывники устанавливали заряды в различных отсеках линкора, одновременно уничтожались секретные документы и приборы.
«Шарнхорст» все сильнее и сильнее кренился на правый борт. Командир подозвал к себе штурмана.
— Передайте на Боевой информационный центр, — приказал он,— самые последние данные о нашем месте открытым текстом. Поспешите, Ланц. Постарайтесь успеть. Время уходит.
Затем командир дал команду по боевой трансляции: «Говорит командир. Оставить корабль! Все наверх! Одеть спасательные жилеты! Приготовьтесь прыгать за борт!»
В рубке появился вызванный командиром капитан второго ранга Доминик. Адмирал, командир и старпом обсудили меры, которые еще необходимо предпринять в связи с оставлением корабля. Гедде видел высокую фигуру старшего офицера, покинувшего боевую рубку и спускавшегося по трапу левого борта на верхнюю палубу.
Крен продолжал увеличиваться, и капитан первого ранга Гинце стал убеждать всех находившихся в боевой рубке покинуть ее. В рубке было примерно двадцать пять человек. Большинство из них отказывались покинуть рубку без командира. Один из молодых матросов покачал головой и просто сказал:
— Мы остаемся с вами.
Другой матрос заявил, что у него нет спасательного жилета, и поэтому он тоже остается. Командир снял с себя спасательный жилет и подал его матросу.
— Возьми и уходи. Обо мне не беспокойся — я отличный пловец. Давайте, ребята, поспешите. Я уйду вслед за вами.
Совместными усилиями командира и адмирала удалось в итоге побудить всех покинуть боевую рубку, после чего контр–адмирал Бей и капитан первого ранга Гинце поднялись на накренившийся ходовой мостик. Выйдя на крыло мостика, командир линкора молча смотрел на верхнюю палубу, которая все больше и больше наполнялась людьми, как бы высыпавшимися на палубу из всех люков, лазов и горловин. Они собирались группами, чего–то ожидая. Они что–то говорили и кричали, но ничего не было слышно из–за рева моря и ветра, продолжавшихся взрывов и громкого свиста вырывавшегося из трубопроводов пара. Вся эта картина освещалась багровым мерцанием осветительных снарядов, продолжавших рваться над «Шарнхорстом». Мертвые и умирающие лежали на палубе среди живых, но не было никаких признаков паники.
Капитан первого ранга Гинце, вооружившись мегафоном, призывал моряков не прыгать с накренившегося правого борта, а перейти на левый и соскользнуть по нему в море. Неизвестно, слышал ли кто–нибудь последние инструкции командира…
Главстаршина Гедде видел, как старший артиллерист капитан третьего ранга Бреденбройкер и второй артиллерист капитан–лейтенант Витинг вышли с Центрального поста управления огнем на крыло мостика, где находился командир. Они подошли к командиру, обменялись с ним несколькими словами и поспешили вниз, спускаясь по левому трапу на верхнюю палубу.
— Смелее за борт! — кричал в мегафон капитан первого ранга Гинце.— Не забудьте надуть спасательные жилеты!
Над толпами возвышалась фигура старшего офицера, пытавшегося помочь чуть ли не каждому персонально.
Гедде вдруг понял, что и ему пора уходить с мостика. Окутанный дымом, накренившийся «Шарнхорст» вздымался на штормовых волнах, продолжая двигаться малым ходом. Его правый борт уже лежал практически в воде, крыло мостика касалось верхушек волн, лизавших фок–мачту. Над погибающим кораблем еще лопались осветительные снаряды и завывали снежные, смешанные с градом, бураны.
Гедде понял, что линкор в любую секунду может опрокинуться. Рядом с собой на мостике он неожиданно обнаружил еще одного сигнальщика — старшину Дайерлинга. Моряки помогли друг другу надеть и надуть спасательные жилеты, правильно застегнуть и отрегулировать лямки.
С трудом спустившись по трапу и балансируя по почти вертикальной палубе, сигнальщики пытались добраться до лееров левого борта. Набежавшая волна смыла их с палубы, разъединила и унесла за борт. Гедде засосало водоворотом, образовавшимся у корпуса корабля. Он почувствовал страшное давление на барабанные перепонки, но ничего не успел предпринять, как его вынесло на поверхность, где волны швырнули его вверх и закрутили, грозя размозжить о броню тонущего «Шарнхорста».
Главстаршина предпринимал отчаянные усилия, чтобы отплыть подальше от погружающегося в пучину линкора. Внезапно он увидел перед собой буек–отводитель трала, на котором сидел верхом какой–то матрос. Гедде поплыл к буйку, матрос пытался помочь ему забраться, но буек перевернулся, и оба оказались в воде. Вынырнув, Гедде заметил много пустых медных футляров от пороховых зарядов 280–миллиметровых снарядов с «Шарнхорста», прыгающих на волнах. Сигнальщик поплыл к одному из них, но когда он пытался ухватиться за медную поверхность футляра, тот вырвался у него из рук, наполнился водой и затонул. К счастью, Гедде наткнулся на деревянную решетку палубного настила, смытую с мостика, и ухватился за нее. Он хотел использовать решетку как плотик, но при такой волне это было невозможно сделать.
В небе продолжали рваться осветительные снаряды, а по поверхности моря шарили прожектора англичан. Подброшенный волной, Гедде увидел «Шарнхорст», лежащий на правом борту. Зрелище показалось ему совершенно нереальным и фантастическим. Профессиональная мысль сигнальщика отметила, что вот так, «в плане», линкор можно было увидеть только с высоты летящего над ним самолета.
У правого борта линкора плавали всего десятка три человек. Большинство последовали совету командира и покинули «Шарнхорст» с левого борта. Позднее Гедде не раз благодарил Провидение, что его смыло в воду прямо с правого борта, поскольку почти все, кому удалось спастись, были подобраны именно у правого борта затонувшего линкора.
Борясь с волнами, Гедде увидел сигнальный огонь спасательного плотика, мигавший в темноте совсем близко от него. На плоту находились какой–то молодой офицер и несколько матросов. Подплыв поближе, Гедде услышал слова старой морской песни: «На могилах моряков не растут цветы…» Он до сих пор не может точно сказать, действительно ли матросы на плоту пели эту песню или она звучала у него в голове. Но зато он вполне ясно услышал чьи–то крики:
— Здесь командир! Он плавает около корабля! Ему долго не продержаться без спасательного жилета!
Гедде знал, что командир был последним, кто покинул корабль. Вернее, он оказался последним, кто еще сумел покинуть погибающий линкор.
Многие, очень многие не смогли даже выбраться на верхнюю палубу: экипажи боевых погребов, кочегары и машинисты, а также почти все те моряки, чьи боевые посты находились под броневой палубой.
Снова через снежный буран с градом Гедде услышал чей–то крик:
— Спасите старпома! Он не может больше держаться на воде!
Какой–то матрос, плывший вблизи Гедде, что–то крикнул ему. Ему пришлось повторить это раз или два, прежде чем до Гедде дошел смысл сказанных слов: «Командир и старпом отдали спасательные жилеты матросам».
Гедде находился теперь метрах в двухстах от лежащего на правом борту «Шарнхорста». Зев дымовой трубы смотрел на него, как вход в какой–то страшный тоннель. Главстаршина был удивлен, что корабль еще держится на воде. Гедде даже слышал глухой шум турбин, еще работавших в недрах линкора.
Из пробоин «Шарнхорста» хлестал мазут, покрывший море вокруг него тугой маслянистой пленкой,
