следовать? — задал Раме вопрос курносый мальчуган.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Только поленья весело потрескивали, нарушая своим пением тишину, к которой, как учил Рама, следует прислушаться хоть раз в день, дабы в суете мирского дня, услышать то, что советует тебе твоя совесть и о чем мечтает твоя собственная душа.
Учитель расположился в конце общинной комнаты, восседая на ворохе медвежьих шкур. Подле него, положив на его колени свою огромную черную голову, и пристально всматриваясь в глаза окружающих, возлежала Лада.
Уже на расстоянии вытянутой руки, начинали тесниться все те кому сегодня пришел черед слушать и спрашивать. Желающих прикоснуться к великому учению было столь много что всех их не вместила бы ни какая изба, поэтому пришлось разбить своих сподвижников на группы и определить для каждой из них ее собственный день посвящения.
Сита восседала по правую от него руку, а Лакша с лева. Молодой друид, был родом из рода готь, который издавна славился своими писцами. Он держал на своих коленях дубовую кору, на которой собирался черкать углем письмена. В дальнейшем, он острой заточкой, вырезал их на очищенных деревянных распилах. Так посоветовал сделать ему сам учитель, а все что в них будет запечатлено, он посоветовал назвать — Ведами, что означало — Знания!
— Мой первый долг на земле, состоит в исповедании Религии-Жизни, в том, чтобы практиковать её, и принимать участие в богослужении, и укрепляться в ней, и вечно хранить в своём уме Веру и Знания о сути Прави исповедуемой сынами и дочерьми Рода Единого. Благодаря которой каждый может отличать пользу от вреда, грех от благого дела, добро от зла, свет от тьмы и поклонение Роду и пращурам своим, от поклонения демиургам и их единому темному богу — Ящуру.
— А что такое религия? — не унимался малец.
Рама усмехнулся.
— Религия друг мой, это то, что мы творим ежедневно. То, что мы создаем вместе с вами прямо здесь и сейчас…
Все одобрительно загудели.
— Это ежедневное деланье добра. Деланье добра происходит от рвения, рвение — от молитвы, молитва — от стремления, стремление — от понимания, понимание — от знания, знание — от познания сути потустороннего навьего мира, а знание о ином мире есть инструмент сознания. С помощью него и постигается Тот, кто заново творит все вещи, кто обучает всему, кто определяет распорядок вещей, кто желает добра всему сущему и в этом мире, и в последующем.
— А в чем о Светоносный, заключен твой и наш второй долг? — поинтересовалась молодая женщина с грудным ребенком на руках.
— Мой второй долг состоит в том, чтобы выбрать себе невесту (не-веста — Вестой именовались непорочные девы. Невеста — та кто выходил замуж (за мужа)), жениться и продолжить свой земной род, приложив к этому упорство и усилия…
При этих словах Сита почему-то стала пунцовой, как варенный рак.
— … Ведь только тот понимает силу добра, кто имеет свое продолжение в мире. Ибо когда ты даешь жизнь новому существу, только после этого начинаешь ценить, понимать и видеть ее суть и ценность. Тот, кто не имеет детей и кто к этому не стремиться, ущербен, так как не следует принципу Кону Прави и сути Рода Трисветлого, который сам подарил жизнь всему сущему заделив себя на три части… — он обвел всех пристальным взглядом и продолжил. — Мой третий долг состоит в том, чтобы пахать и засевать землю. Потому что только через труд и пот, и облагораживание окружающего нас мира, внося в его благоустройство свой личный вклад, ты можешь понять, оценить и уважать труд других людей и осмыслить труд Рода. Мой четвёртый долг состоит в том, чтобы правильно ухаживать за скотом. Только тот, кто любит животных, кто без надобности их не убивает, кто уважает их, как наших младших собратьев, — он погладил голову Лады, — Не будет делать подобное с человеком. Мой пятый долг состоит в том, чтобы одну треть моих дней и ночей отдавать изучению своего духа. Углубиться в свое высшее 'Я' и понять истоки Истины, а когда не знаешь ответа не стесняться спрашивать совета у седой мудрости. Другую треть моих дней и ночей, я должен отдавать возделыванию земли, делая её плодородной. А оставшуюся треть моих дней и ночей, я должен есть, отдыхать и веселиться, ибо все это угодно Роду, так как он Бог Любви, которая может пребывать только в честных и веселых людях, но не бог Скорби и Уныния, ибо Любовь есть радость!
На этих словах все присутствующие вновь загалдели, а кое кто заулыбался. Раздались крики славословия человеческого рода и Рода Небесного.
… Зимовка прошла успешно. Больше на поселение, как и обещал Рама, не было совершенно ни одного нападения. Более того, зимой, на свет появилось до двадцати младенцев. Наступление весны ознаменовалось и очередным удивительным событием. В их поселение пришли новые приверженцы учения Рамы. Вскоре, увеличивающееся количество его сторонников, заставило Раму объявить о начале нового странствия. Причем все это случилось намного раньше, чем это было им самим, до того, запланировано. Из временного поселения, в южные земли рода алан, которые простирались от великой реки Данувия до реки Дон (что по арийски означала вода), ранней весной вышло почти тысяча взрослых родовичей. Род сарм, в знак своего уважения к великому учителю, подарил им табун лошадей и повозки, на которых Рама приказал нагрузить самый тяжелый груз в виде переносных кузнец и самое дорогое, что у них всех было — детей. Погонщиками же повозок стали те арии из рода сарм, кто по своему разумению и стремлению, решил присоединиться к этому новому удивительному племени.
4.
Последние деревья ушли в стороны. Впереди легла, как расстеленная шкура, ровная долина. Вдали еще темнела стена леса, но серо-коричневая степь, все больше и больше распространяло свое право на весь виднокрай. Рама послал в дозор двух охотников. Они были из сарматов, и прекрасно обходились в управлении с этими быстроногими животными. Южные рода были намного продвинутей в скотоводстве нежели их северные собратья. Сказывалось дыхание степи. Несмотря на то, что род сарм все-таки вел полуоседлый образ жизни, им не раз приходилось сталкиваться с настоящими кочевниками скифами. Именно от них они и переняли кое какие хитрости в искусстве обращения с лошадью. Например, как надо управлять конем, всего лишь одними коленями ног. И все это для того, что бы на полном скаку, освободить руки, которые в бою, должны натягивать тугой лук и пускать во врага одну за другой меткие стрелы, с интервалом в десять ударов сердца.
Смотря на то, как ловко скачут по степи двое сарматских всадника, Рама утвердился в мысли, что нужно будет обязательно посадить на коней как можно больше своих людей.
Тем временем дозорные высматривали вокруг каждую пядь земли. Они искали хоть наконечник стрелы, хоть кости дикого зверя, но не разгрызенные. Им всем, нужно было понять, кто живет на этих землях и осознать, как и на кого они охотятся. Ведь лихой народ, сильный в своей удали, не охотиться на зайцев да уток. Они выбирают достойных противников — лосей, секачей и громадных медведей. Но чем дальше их племя углублялось в степь, тем явственней становилось очевидное. Когда целые стада оленей, диких свиней, и прочая живность зрит на приближающихся людей без опаски. Когда они с любопытством подходят на расстояние броска дротика или копья, даже младенцу понятно, что эти земли нехожены, или же настолько мало освоены, что даже дикий зверь, еще при своей жизни, напрочь забывает о своих встречах с человеком.
Первое время они пытались двигаться вдоль далекой границы леса. В случае чего, можно было попытаться укрыться под защитой привычной им среды. Но шли мгновения, которые скапливались в часы, из которых, в свою очередь, слаживались дни, а кругом так и простиралась безлюдный и необъятный простор. Трижды переходили вброд большие реки, а малым давно потеряли счет.
Всякий раз, всматриваясь в виднокрай, Рама видел прямо перед собой ту грань, где смыкается небесный купол с земной твердью, и всякий раз ловил себя на мысли, что ему хотелось бы, хоть когда-то, добраться до края этого мира.
