Немного удивленная прямотой вопроса, она, тем не менее, решила быть откровенной.
— Действительно. Я должна утвердить результаты практики, прежде чем записываться в адвокатуру, и сделать это в таком святилище будет самым лучшим! — Она на самом деле не могла поверить и засмеялась. — В любом случае, просто из любопытства, я хотела бы знать, На что это похоже, контора такой важности. Но будь осторожным с тем, что ты попросишь взамен. Я тебя предупредила…
Ее голубые глаза с черными пятнышками хитро горели. Она оперлась о спинку скамейки, с любопытством ожидая ответа. Ее короткая юбка открывала длинные ноги, тонкие и мускулистые, а ее маленькая грудь выделялась под обтягивающей шелковой рубашкой. Он посчитал ее очень красивой и продолжил, широко улыбаясь:
— Я не хам, я никогда не буду тебя шантажировать. На самом деле я просто хочу твоей помощи, чтобы сгладить шок. Перед женщиной, тем более такой женщиной, как ты, папа усмирит свою ярость! Тебе просто надо проводить меня туда…
— Твой отец не во Дворце правосудия?
— Нет, в понедельник вечером он всегда уходит в контору. Он будет в плохом настроении, но Мари свободнее, и потом, это она всем заправляет. Если хочешь, мы пойдем туда прямо сейчас.
Предложение было слишком соблазнительным, она и не думала отказываться, поднялась и пошла за ним. Они доехали на метро до станции «Мадлен», потом спустились по бульвару Малерб к зданию, где находилась контора. Помимо двух больших помещений на первом этаже, последовательно купленных Шарлем, группа теперь приобрела и весь второй этаж. Отныне участников было слишком много, чтобы их имена могли фигурировать в названии конторы как юридического лица. Контора носила имя Морван‑Мейер, и работать под таким наименованием стало почетно.
Как только они вошли в просторный холл, Беатрис была поражена суетой, которая там царила. Стажеры и секретари сновали, нагруженные делами, за перегородками раздавались телефонные звонки, и гостья, казалось, не знала, куда повернуть голову. Тем не менее, атмосфера была не только роскошной, но и рабочей, толщина ковров, дубовая обшивка стен или старая мебель были здесь, чтобы гарантировать успех работы адвокатов.
Виржиль доложил о себе Мари, потом устремился к широкому коридору, стены которого были обтянуты шелком, и дошел до обитой двери, за которой находились владения Шарля. За ним шла потрясенная Беатрис, осматривая каждую мелочь.
— Надеюсь, я ясно выразился, — прошептал он, прежде чем постучаться, — с ними шутки плохи…
Как только они вошли, он представил ее. Мари сидела на своем обычном месте, за большим столом из красного дерева. Винсен стоял, небрежно опершись о полки. Хотя они и были удивлены присутствием девушки, которая сопровождала Виржиля, но будучи людьми воспитанными, они этого не показали. Тем не менее, Винсен заметил пятнистые глаза Беатрис, когда протянул ей руку, и сказал, что у сына хороший вкус.
— Очень рад с вами познакомиться, — дружески сообщил он.
Она и представить не могла, что молодой судья Морван‑Мейер был таким соблазнительным. О нем она знала только по комментариям Виржиля, малолестным, либо из разговоров во Дворце правосудия, в которых всегда говорилось о возрасте и таланте Винсена. Но не о его шарме. О нем говорили как о неуступчивом, суровом, он ей также показался очень красивым. Недавно он был назначен одним из президентов апелляционного суда, его репутация судьи была полностью признана, и Беатрис было чего смущаться, ей, которая, в общем, никогда не имела комплексов.
— Друзья моего сына всегда желанные гости, — вежливо добавил он.
Потом его взгляд, который она сразу же оценила как неотразимый, перешел на Виржиля.
— Ну, результаты?
— Полный провал.
— Ты шутишь?
— Совсем нет.
Если молодой человек сохранял еще какую‑то немного искусственную уверенность, то Беатрис хотела исчезнуть, провалиться сквозь землю.
— Ну, значит, ты запишешься на второй год? — вмешалась Мари.
Виржиль немного помолчал, прежде чем ответить вполголоса:
— Нет, я бросаю.
Винсен и Мари обменялись взглядами, в то время как Беатрис в мучениях почувствовала себя обязанной что‑то сказать.
— Я вас оставлю, — пробормотала она.
Что она делала здесь при этом семейном разговоре, который обострялся? Лицо Винсена ожесточилось, его сын больше ему не подчинялся.
— Останься. Я тебя прошу, — бросил ей молодой человек, цепляясь за нее, как за спасательный круг.
Он подтолкнул ее к столу Мари, к которой обратился с широкой улыбкой.
— Беатрис хотела поговорить с тобой по поводу практики. Я, может, слишком быстро этим занялся, но ты увидишь, если сможешь сделать что‑нибудь для нее, потому что она великолепно себя со мной показала в этот ужасный год!
На последних словах он повернулся к отцу, который не двинулся с места и разглядывал молодую девушку, оценивая ее стройную фигуру.
— Пап, я не создан для права. Я, правда, пытался… Винсен смерил его взглядом, прежде чем ответить:
— Не в моих силах тебя заставлять, ты уже совершеннолетний.
Закону было едва два месяца, но совершеннолетний возраст упал с двадцати одного года до восемнадцати с пятого июля, и Винсен должен был считаться с этой реальностью. Тем не менее, он сыронизировал:
— Ты подумал о чем‑то еще? У тебя есть планы, цели, амбиции? Потому что мне было бы любопытно их услышать!
Присутствие Беатрис обязывало его быть спокойным и учтивым, на что и надеялся Виржиль, но даже не поднимая голоса, он умел показать себя не очень любезным.
— В девятнадцать лет, полагаю, ты знаешь, чему посвятишь свою жизнь?
— Ну, я… Мне надо подумать.
— А… И сколько времени это у тебя займет?
— Мне хотелось бы отдохнуть один год в Валлонге.
— Один год? — повторил Винсен недоверчиво. — Но это касается тех, кто много работал! Не хочешь ли ты сказать, что тебе нужна передышка? И почему Валлонг, это на другом конце Франции!
— Это рай. И потом там мама и Ален.
— И что? Ты же не будешь прятаться в юбках матери? Что касается Алена, он ничего не может для тебя сделать.
— Я не столь уверен. Его страсть к земле достаточно… заразительна. Я знаю, что ему пришлось бороться с дедушкой, чтобы воплотить в жизнь свои идеи, но мир изменился, ты не покончишь со мной так же.
— Покончишь? Что это за жаргон? Ты хочешь, чтобы Ален взял тебя земельным рабочим с моего благословения?
Раздраженный, Винсен подошел к Мари, готовый призвать ее в свидетели. Однако обратился сначала к Беатрис:
— Я глубоко опечален, мадемуазель. На самом деле я думаю… Пойдемте со мной, секретарь Мари назначит вам встречу.
Дружески, но сдержанно он положил ей руку на плечо и повел к двери. Вынужденная идти перед ним по коридору, Беатрис почувствовала, что не может сопротивляться, и решила бросить Виржиля на растерзание судьбы. Они остановились в большом холле перед столом регистратуры, девушка разговаривала по телефону, но тут— же прервалась.
