жителю нашего города человеку – отцу-предстоятелю Йолю, главе кельмского отделения ордена Карающей Длани Создателя. И с опаской покосился на пятерых помощников старшего инквизитора в простых серых одеждах, подобающих членам ордена, стоящим на низших ступенях иерархии.
Эти пятеро не то что мордовороты, а мастодонты какие-то. Даже бугаи Краба против них как худосочные детишки против взрослых дядек смотрятся. Самый низкий, наверное, на шесть дюймов выше меня будет да тяжелей вдвое.
Но окончательно упасть духом я не успел, хотя ясно осознал, что шансов против этих громил у меня никаких. Даже со снаряженным стрелометом и мечом. Ибо у всех прибывших с Йолем орденских братьев на шеях висят цепочки с выставленными напоказ защитными амулетами в виде небольшого рубина, заключенного в украшенный тонкими рунными письменами золотой круг. Ну это-то понятно – святоши ведь не покупают их, а сами создают, пользуясь дарованной им Создателем властью над Светом. А вот великолепные медальоны лунного серебра с вплавленной в металл алмазной звездой, сияющей на небосводе, – это уже затратное новшество. Кинетические щиты, кои поддерживаются этими медальонами, стоят ой как дорого… Самые слабенькие от сотни золотом идут. Однако это не самое важное, что я успел заметить. Один из помощничков старшего инквизитора чуть повернул голову, и мне стала видна татуировка на его левой щеке. Круг и пять вертикальных черт, идущих от него вниз. Знак отпущенника. У меня на сердце сразу полегчало. Но Кован тоже все-таки гад – мог ведь прямо сказать, что сэр Тайлер заложил свое поместье не какому-то из церковных орденов, а братьям-инквизиторам.
Я уже гораздо спокойнее посмотрел на гостя и торопливо спросил:
– А что случилось, отче? Отчего вы здесь? – И, растерянно хлопая глазами, прошептал: – Неужели кто- то возвел на меня напраслину и обвинил в заигрываниях с Тьмой?.. – После чего с жаром заверил святошу: – Моя душа чиста перед Создателем!
– Успокойся, сын мой, я тебе верю, – сказал Йоль, на лице которого возникла довольная улыбка при виде проявленных мной чувств. Ему нравилось лицезреть страх и преклонение перед инквизицией. Это всем известно.
– Тогда почему вы ждете меня у порога дома?.. – удивленно вопросил я. – Прислали бы за мной служку, и я бы тотчас явился… Не утруждая вас поездками…
Сбрехнул, конечно, лихо. Не рискнул бы я. Появиться там с бесом на плече – это все равно что пожаловать в берлогу к медведю с бочкой меда, наивно мечтая подружиться с косолапым. Но если не знать о моей связи с нечистью, то можно и поверить.
– Ничего-ничего, мне полезно прокатиться, – успокоил меня святоша. – Надо же и посмотреть иногда, как живет простой люд… – И, словно правда заинтересовавшись житием обычного стражника, поглядел на мой дом и спросил: – Мы можем войти, взглянуть на твое обиталище?
– Конечно, конечно, отче! – Торопливо шаря по карманам в поисках ключа от входной двери, я поднялся на крыльцо.
– А вы погодите здесь, пока мы с вашим товарищем словом перемолвимся, – сказал святоша Вельду и Кэйли.
– Входите, отче, – натянув на губы максимально благожелательную улыбку, пригласил я в дом инквизитора и, отступив в сторону, распахнул дверь. И вдруг…
Ву-ум-с-с!
Протяжный звук рассекающей воздух тугой тетивы разорвал гнетущую уличную тишину.
– Клац! Клац! Клац! – защелкали болты по иссиня-голубой полусфере кинетического щита и вгрызлись в него тремя золотистыми молниями. Но «Огненные лезвия» спасовали. Врезались в полыхнувший ослепительно-белым сиянием круг, который возник ниоткуда, и растворились в нем. Не пробили «Круг отражающего Света».
Никто не пострадал, слава Создателю. Только я за эти мгновения едва не поседел. Просто чудо, что один из орденских братьев успел заподозрить неладное и оттолкнуть отца-предстоятеля в сторону. И святоша хоть и сверзился с крыльца, но остался жив. А болты из устроенной кем-то в моем доме ловушки не смогли пробить защиту отпущенника.
– Входи, говоришь?! Входи?! – прошипел побагровевший от ярости отец-предстоятель, резво поднимаясь с неласково встретившей его мостовой. – Да я тебя!.. – И, трясясь от негодования, приказал своим людям: – В хладные подземелья этого… этого еретика! На дыбу! И его пособников хватайте!
– Отче, это все происки темных, желающих загубить жизни невинных людей! – бухнувшись на колени, в полный голос разрыдался я, видя что Вельд и Кэйли до сих пор не сообразили, что происходит, да так и стоят, разинув рты.
Орденские братья, едва услышав о еретиках, сразу отцепили от поясов свои обитые железом дубинки и стали озираться в поисках, кого бы приголубить.
– Это темные все подстроили! – продолжил я. – Это их полный неописуемого коварства план – погубить обретающихся в Свете детей Создателя руками благочестивой инквизиции и запятнать ее безупречно белую репутацию!
– Хватит голосить, – поднявшись на крыльцо и заглянув в дверной проем, похлопал меня по плечу отпущенник, одежда которого, в отличие от надетой на его собратьев, была оторочена тонкими багряными полосками ткани.
Когда я замолчал, он повернулся к инквизитору, который, расточая зловещие обещания, зло поглядывал то на меня, то на Вельда с Кэйли:
– Предстоятель, вряд ли это дело рук еретиков. Никто не знал о том, что вы нанесете визит этому стражнику. Скорее это его самого здесь поджидала ловушка.
– С каких это пор на простых стражников стали готовить такие смертоносные ловушки? – недоверчиво осведомился старший инквизитор и, отпустив еще пару ругательств, принялся брезгливо отряхивать рукава своего одеяния.
– Наверное, с тех самых, как он внезапно разбогател, – насмешливо отозвался отпущенник. – Трехзарядный арбалет да болты с «Огненными лезвиями» – это ну десяток-полтора золотых. – Довольно точно сочтя стоимость ловушки, он поинтересовался у меня: – Скажи-ка, парень, а кому из твоей родни отойдет все добро по завещанию?
– Нет у меня родни, – с искренней печалью вздохнул я, поднимаясь с колен. – Сирота я.
– Это что же тогда, все отойдет братьям-духовникам? – бросил в сторону отца-предстоятеля многозначительный взгляд отпущенник.
Инквизитор внимательно посмотрел на меня и медленно сказал:
– Ну что ж, сын мой… Вижу, искренне переживаешь ты сие ужасное событие. А посему не тобой сотворена эта гнусноть… И нет на тебе вины в этом.
– Спасибо, отче! – прослезился от умиления я. – Истинно люди рекут – нет ничего справедливей инквизиторского суда!
С подозрением поглядев на мою наичестнейшую рожу, отец-предстоятель согласился:
– Это верно.
– Давайте вернемся к самому началу, предстоятель, и все же поговорим, как задумывали, – негромко сказал отпущенник и вошел в дом.
– Вхо… – махнул было я рукой старшему инквизитору, но, оборвав себя на полуслове, растерянно почесал затылок и выпалил: – Следуйте за мной, отче! – И заскочил в дом.
Йоль, войдя в мое жилище следом за мной, огляделся и довольно благодушно проговорил:
– Что ж, неплохо. Не вижу следов порока и разврата. Все просто, небогато и благообразно.
Я наконец перевел дух. Вроде все устаканилось. Главное теперь – не умничать особо и не выходить из образа простоватого и недалекого стражника. Ну да с этим я должен справиться. Опыт есть. Почитай, все прошлое лето приходилось разыгрывать из себя полного тупня, когда младшая сестренка Вельда, войдя в пору, решила устроить на меня загонную охоту. Вот тогда тяжко пришлось. Ринка чего только не пробовала, чтобы меня охмурить… И гадостью какой-то пару раз тайно подпаивала… Наверное, любовным зельем, самолично изготовленным по добытым у подружек секретным рецептам. И подлащивалась, и настолько откровенные намеки делала, что у меня глаза круглыми становились. Ох как трудно было устоять! Как вспомнишь… Но жениться – тоже не вариант, а испортить сестру Вельда и бросить – вообще не дело. Оттого и приходилось крутиться, отчаянно кося под остолопа… И так хорошо удалось вжиться в образ, что
