– Скорее это будет ничья. Как говорят в таких случаях: «Бой закончен на ногах». Тебя это не устраивает?
«Меня устроит только победа», – хотел ответить Вер, но сдержался.
– Гений будут помогать моему противнику, – сказал вслух раздраженно.
Хитрая формула оказалась обманом. Вернее, полуобманом. А Вер хотел победить во что бы то ни стало.
–
Его друг прав. Поражение Веру предсказал собственный гений, и только он может заставить Вера проиграть. Но Вер не проиграет. Несмотря ни на что! Он выиграет, даже если после боя сойдет с ума.
И Вер прочел написанные на листке слова.
Элий позвал водителя, и они поехали в Колизей.
А Веру почудилось, что где-то высоко-высоко в небе заскрипела ось огромного и таинственного колеса Фортуны.
Вер в своей раздевалке в третий раз проверял прочность крепления доспехов, когда дверь приоткрылась, и внутрь заглянул помощник распорядителя.
– Ты в паре с Варроном, – объявил тот и исчез.
Варрон – не самая лучшая пара. «Старый» боец ловко машет двумя мечами, и уж меньше всего хотелось его убивать… Убивать? Что за чушь! Вер не собирается отправлять в пасть к Орку старину Варрона. Разумеется, нет… пусть эта сучка Сервилия обделывает свои дела в другом месте, ради нее Вер никого убивать не станет. Грязные слова. Не надо произносить из даже мысленно. Перед поединком дух должен освободиться от подобной плесени. Не стоит так же поминать подземных богов или угрожать противнику. Но сегодня Вер может ругаться последними словами, как старый центурион, сегодня он один против всех; ни боги, ни гении ему не помеха. Он свободен. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного – полная, абсолютная свобода. Он был как будто не в себе. Как будто пьян. Или сходил с ума?
– Вид у тебя неважнецкий. Плохо спал? – спросила Клодия, когда Вер занял свое место в первом ряду процессии.
Вер сделал над собой усилие, чтобы ответить в своей обычной манере:
– Приснилось, что меня избрали в сенат на пару с Авреолом. И он постоянно заваливал мои законопроекты. Представь, какой кошмар!
– Представляю и сочувствую. Сегодня ты дерешься последним, – продолжала болтать Клодия. – Хуже нет… весь изведешься.
Клодия пошла в школу гладиаторов, когда у ее жениха обнаружили неизлечимую форму рака. Его кололи сверхсовременными лекарствами, а она день и ночь отрабатывала приемы. Он высох как щепка и держался лишь на инъекциях морфия, когда она вышла на арену. Обычно гладиаторы не пытаются исполнять свои желания в первом поединке. Редко кто выигрывает такой бой. Но у Клодии не было времени. Она взяла одно-единственное клеймо для своего умирающего возлюбленного. Ее противником оказался Варрон, тогда тоже еще новичок. Судьба давала минимальный шанс. Но Клодия сломала руку и проиграла свой первый бой. Когда ее вынесли с арены, у нее был потухший взгляд приговоренного к смерти. Приговоренного, который свой поединок проиграл. Фортуна посмеялась над ней. Жених Клодии вскоре умер. Возможно, никто бы не смог выиграть этот поединок. Ну, может быть только Вер. Элий, узнав о случившемся, предложил Клодии свое клеймо в долг. Но что еще она могла пожелать? Только легкой и безболезненной смерти для умирающего: проигранное желание боги не исполняют никогда.
«Представь, что все граждане Рима купили гладиаторские клейма. Каждое второе желание исполнится. Половина римлян умрет от горя, а вторая будет рыдать от счастья», – пошутил Гюн в день заключения договора со своим подопечным.
«А у меня довольно противный гений», – решил Вер.
Насколько гений похож на своего подопечного? Как брат? Как приятель? Как адвокат? Скорее – как адвокат. Только он занят небесными интригами, а не земными. И все же… Может быть, небеса не так уж далеки от земли?
Клодия в своем горе винила Варрона. С той поры началась их непримиримая вражда. И с каждым голом вражда возрастала. Но при чем здесь Варрон? Мало ли страстных и сокровенных желаний проигрывают во время игр в Колизее! Их сгребают вместе с песком с арены, они шуршат, умирая, как грязные бумажные пакеты, улетая в небытие под порывами ветра.
Интересно, успел Элий исполнить свое
Вер глянул наверх, на трибуну. Молодой сенатор сидел на своем месте. Но Марции рядом не было. Неженка Марция спит и видит сладкие сны о своем браке с Элием.
– Вер, Элий может стать императором, если у него нет одной ноги? – спросил Авреол.
– Мы обсуждали этот вопрос сто пятьдесят раз, – огрызнулся Вер. – Найди тему интереснее.
– Разве Элий претендует на звание Цезаря? – пожала плечами Клодия. – У Руфина есть сын, наследник.
– Клодия, милашка, – ухмыльнулся Варрон. – Юный Цезарь – болезненное и жалкое существо. Все говорят, что он должен отречься от власти. И в этом случае – Элий кандидатура не хуже прочих. Гай Элий Мессий Деций Цезарь – так будет звучать в этом случае его полное имя.
– Неужели Марция станет женой Цезаря?! – раздраженно воскликнула Клодия. – Она же стерва!
– Ты ей завидуешь, моя Психея, – хмыкнул Варрон. – Всем известно, что ты влюблена в Элия. Но он не захотел с тобой спать. Я его понимаю.
– Заткнись, отброс арены!
Помпа заканчивалась, гладиаторы возвращались в куникул. Вер обернулся. Зрители махали платками и аплодировали. Сегодня они не разойдутся до конца дня. Даже те, чьи желания обратятся в дым, останутся в амфитеатре. Потому что сегодня Юний Вер выступает последним.
«Это будет замечательный бой», – пообещал Вер сам себе.
Элий не сразу направился к своей ложе. Рассеянно отвечая на приветствия, он поднялся по лестнице к тому месту, где в проходе стоял высокий человек в красном военном плаще и золоченом броненагруднике. Было жарко, и военный не надел шлем. Но он мог позволить себе подобную вольность, ибо это был Корнелий Икел, первый префект претория [51]. Его смуглое горбоносое лицо с надменно изогнутым ртом было знакомо любому гражданину Рима – Икел занимал свой пост уже более десяти лет, что в принципе не являлось нарушением конституции, но многих настораживало. Народные трибуны грозили наложить вето, если кандидатура Икела будет предложена сенату для утверждения на следующий год.
Корнелий Икел слишком поздно заметил Элия, и теперь не было никакой возможности уклониться от встречи. А разговаривать с сенатором Икел не хотел. Зато Элий буквально рвался к нему: протиснувшись меж толпящихся на лестнице зрителей, он встал так, чтобы префект претория не мог проскользнуть вниз, к императорской ложе.
Корнелий Икел не сомневался, что Элий искал встречи не ради пустого разговора.
– Всего один вопрос, превосходнейший муж, – Элий улыбнулся, и эта улыбка очень не понравилась префекту претория. – Придется поговорить здесь, раз ты не пожелал сообщить, когда мы можем встретиться. Меня интересует, что делает когорта преторианской гвардии в Вероне. Преторианцы обязаны охранять императора и столицу. А вот кого они охраняют в Вероне, совершенно неясно. Учитывая, что преторианский гвардеец получает жалованье в три раза выше обычного легионера, – это не пустое любопытство.
Корнелий Икел окинул взглядом лестницу, ведущую к императорской ложе. Август опаздывал. Как же отвязаться от Элия?
– Это государственная тайна, – ничего более умного Икел придумать не смог.
Элий недоверчиво покачал головой:
– У префекта претория не может быть тайн от сената.
– Иного ответа ты не получишь, сиятельный.
Лицо Элия мгновенно переменилось, улыбка исчезла, взгляд сделался ледяным:
