одно из них ногой, а на самом деле шаркнул пяткой и измял нежную бумагу.
– Никогда не доводилось топтать клейма. Но эти, по-моему, заслуживают такого отношения. – И он смачно плюнул на другое клеймо.
Он надеялся вывести гения из себя. Но тот лишь пожал плечами:
– Не стоит этого делать – клеймо не будет гореть.
Вер наклонился и нехотя сгреб клейма. При этом он заметил лежащие в углу гири. Круглые ядра были прикованы к стальным обручам цепями. Кандалы предназначались для Вера.
– Надо же, и гирьки уже здесь.
Сделав вид, что его больше не интересуют клейма, гладиатор вытащил гири из угла. Обручи были раскрыты. Замок захлопывался сам, без ключа. Не долго думая, Вер защелкнул пружины.
– Что ты сделал, идиот?! – воскликнул гений. – Как ты теперь их наденешь?
– Не знаю, – Вер пожал плечами. – Значит, никак.
Гений раздраженно топнул ногой, плоть его стала испаряться, таять, легкое облачко пара окутало гения. Гюн оттолкнулся от пола и взмыл вверх, оставляя в воздухе светящийся платиновый след.
– Эй, ты куда?! – крикнул Вер со смехом. – А как же клейма? Доминус Макрин будет не доволен. Неужели струсил? Не бойся! Я не желаю тебе зла, хотя ты чуть и не отправил меня в гости к Плутону!
Видя, что его доводы остались без внимания, Вер пожал плечами:
– Не думал, что он так труслив. В этом точно он на меня не похож!
Но гений вскоре вернулся, держа в руках металлический ключ. Пар вновь сгустился вокруг него, впитался в платиновый призрак, и тело приобрело прежнюю почти подлинную материальность. Вер смотрел с восхищением на подобные метаморфозы.
Тем временем Гюн разомкнул обручи кандалов.
– Надевай, – приказал не терпящим возражений тоном. – И чтобы без фокусов.
– А как же клейма?
– Клейма ты можешь сжечь и с гирями на ногах.
Вер театрально всплеснул руками:
– Как же я сам не додумался! Гири мне нисколько не помешают. Гири вообще мало чему мешают, не так ли, Гюн?
– Сжигай клейма! – Гений сунул ключ в кармашек на поясе. Очень удобный кармашек с застежкой. Из такого трудно выронить ключ.
– Не раньше, чем ты ответишь мне на один вопрос. Ты так мило поведал мне о том, что я должен проиграть. И вот теперь при встрече даже не хочешь объяснить, за что такая немилость.
– А сам не догадываешься?
– Понимаешь, милый гений, догадки – одно, а твое веское гениальное слово – совсем другое.
– Ну, хорошо… – Гений колебался – говорить или нет. Он был небесным патроном Вера. А отношения клиента-патрона [92] в Риме святы. Нет, гений не мог отказать смертнику в такой малости. – Ты не должен был клеймить желание для этой девчонки.
– Разве ты имел право мне приказывать?
– Не имел. Но не имеющие права порой так сильно желают его получить.
– Как Макрин, – подсказал Вер.
– О, Макрин – мелюзга, всего лишь глупая игрушка в чужих руках. Когда в нем отпадет надобность, его сломают… Сжигай клейма! – Гений протянул гладиатору зажигалку.
– А чем бедная девочка так тебе насолила? – Вер щелкал зажигалкой и наблюдал, как бледно-синее пламя выскальзывает из своего укрытия и вновь прячется.
– Я обещал ответить на один вопрос. И я ответил. Ты доволен? Я даже могу поведать тебе еще кое-что. Ты наверняка хочешь знать, что в этих клеймах? – Гения распирало от самодовольства – так хотелось похвастаться своей почти божественной властью. – Я отвечу, хотя ты и не просил. В одном – желание, чтобы умер юный Цезарь, в другом – мощное землетрясение вроде того, что разрушило четыреста лет назад форум Траяна, в третьем – ранняя старость и болезнь…
– Хватит, – сказал Вер.
Он наклонился и поджег клейма. Пламя весело запрыгало по бумажкам. В узкой комнате-шахте распространился приятный запах благовоний. Кто бы мог подумать, что у столь отвратительных желаний такой приятный аромат. Гений с улыбкой смотрел, как сиреневый дымок, извиваясь, крадется к синему, утратившему прозрачность небу. И в этот момент Вер рванулся к Гюну. Гладиатор обрушился на своего покровителя всей массой тела, и мгновенно повалил гения на пол. Прежде чем Гюн успел опомниться и преобразиться, Вер полоснул стальным полумесяцем и рассек Гюну запястье. Кровь с платиновым ореолом брызнула из перерезанных вен.
Пока гений истошно вопил и пытался зажать рану, Вер вытащил у своего покровителя из кармашка на поясе ключ. При этом одной рукой он продолжал наносить удары по голове гения, чтобы тот принял все происходящее за вспышку отчаяния и не заметил пропажи. Наконец Гюн сумел вырваться и, издав протяжный крик, раскаленной головней взмыл в небо, оставляя в воздухе отнюдь не платиновый, а красноватый след. При этом он менял свой облик во время полета, утрачивая материальность. Покровителю Объединения кухонных работников подобные метаморфозы не под силу. Оказывается, не все гении равны.
Вер махнул рукой вслед улетающему:
– Счастливого полета, милый гений!
Вряд ли Гюн сейчас кинется проверять, на месте ключ или нет.
В этот момент пневмопривод всхлипнул, и дверь вновь поехала в сторону, открываясь.
– Надо полагать, это приглашение выйти. – Вер и сделал шаг к выходу, но при этом едва не упал, позабыв о свинцовых гирях. – Чтоб тебя Орк забрал! – выругался Вер.
Он наконец переступил порог, потом качнулся назад, поднял руку, и нажал на датчик на стене. Дверь остановилась, на два пальца не дойдя до косяка. Сигнал датчика выключил пневмораспределитель. Не надо было ставить датчик на дверь. Слишком сложная конструкция нередко является причиной катастрофы. Но откуда он, Вер, знал о конструкции пневмоцилиндров, дросселей, клапанов, датчиков? Ведь он никогда не изучал ни пневматику, ни гидравлику. Он просто все это
– Жаль только, что я не умею летать, как мой милый гений, – вздохнул Вер.
Элий вернулся в зал раньше и теперь сидел на полу, растирая ноющие голени.
– Как прошло свидание с гением? – спросил Вер, подходя к решетке. – Как раны Гэла? Все еще болят?
– По-моему, да.
– Ну, теперь и мой покровитель немножко помучается. Я покалечил обоих. К сожалению, гении не умирают. Они просто меняют подопечных. Интересно, кому в прошлом покровительствовал мой милый гений? Наверняка какому-нибудь разбойнику, иначе где он мог набраться подобных манер?
Элий удивленно глянул на приятеля, не понимая его безудержного веселья.
– Знаешь, что поведал мне Гэл? – спросил Элий. Голос его звучал глухо. – В одном из клейм есть пожелание, чтобы Рим вновь начал войну с викингами. Но не сказал, у кого это клеймо. У меня или у тебя. Решил, что мне будет страшнее умирать, зная, какая беда угрожает Риму.
– Он больше не пытался выведать, где находится его кухонный собрат?
– Мне показалось, что он счел нас с тобой гораздо более опасными любителя гастрономических изысков, – предположил Элий.
– Какая честь! Мой покровитель тоже сообщил парочку желаний. Пусть не столь глобальных, но весьма мерзких. И выход, мой друг напрашивается один: никто из нас не должен победить.
– Да, – согласился Элий. – Я тоже подумал об этом. Нам ничего не остается, как броситься на меч.
– Дело за небольшим – у нас нет меча.
– Нам дадут оружие, – не желал сдаваться сенатор.
– Элий, ты сумасшедший?
– Я никогда этого не отрицал. Но согласись, другого выхода нет. Вырваться отсюда нет возможности.
