остановился: сквозь сизые клубы дыма снизу пробивалось пламя, пройти здесь уже не мог даже здоровый человек, не говоря о раненом.
Пришлось возвращаться на чердак. Дым просачивался во все щели. Еще несколько минут, и солома вспыхнет. Элий поискал глазами кота. Куда подевался? Ну конечно, зверь не стал дожидаться, когда его зажарят заживо. Едва потянуло дымом, как священное животное египтян сигануло через окно на крышу, и оттуда на дерево. Молодец, котяра!
Окно… Ну конечно! Деревенский домик совсем невысок, выпрыгнуть со второго этажа можно без особого риска. Особенно, если внизу не мощеный двор, а рыхлая земля цветочной клумбы. Элий ударом кулака вышиб ветхую раму. Он скорее вывалился наружу, нежели прыгнул. Но в своем кратком полете успел сгруппироваться и, упав, перекатился по земле с завидной ловкостью. Уж что-что, а падать бывший гладиатор умел. Сколько раз, точно так же катаясь по песку, он спасал если не свою жизнь, то жизнь и счастье своих заказчиков, уклоняясь от опасных ударов.
Но сейчас он вел самый отчаянный бой из всех. Одного только не знал бывший гладиатор – с кем дерется.
Все клейма Клодии в количестве девяноста девяти штук были распроданы накануне за несколько часов. Безумные или бессмысленные желания. Какая-то женщина хотела, чтобы ее изнасиловали. Бред. Какой-то мужчина просил, чтобы его избили до полусмерти. Банкир жаждал утроения капитала. Его умирающая от скуки жена, чтобы сбежавший любовник вернулся. Мерзостно обо всем этом думать, не то что исполнять. Но никогда Клодии не платили столько денег. Все ставили на нее, считая фаворитом. Какой простой и в то же время естественный подъем. Теперь она первая, если не считать заносчивого Цыпы, которого она никогда не принимала всерьез. Цыпа, разумеется, воображает себя первым. И теперь, когда на арене нет ни Вера, ни Варрона, его клейма тоже поднялись в цене.
В этот день Клодии выпало сражаться с Цыпой. Когда ей объявили решение Пизона, она принялась хохотать. Она хохотала, как сумасшедшая, всхлипывая, хлопая в ладоши и пихая всех, кто находился в досягаемости ее кулаков. Гладиаторы в куникуле смотрели на нее в недоумении. Медик, дежуривший в Колизее, накапал в бокальчик прозрачной, пахнущей мятой жидкости, и поднес гладиаторше. Клодия окинула медика таким взглядом, будто воображала, что ее взор, как взор Медузы Горгоны, может обратить человека в камень.
– Не нужны мне твои фекальные капли, – прошипела она. – Я хочу знать, что случится, когда один из нас проиграет? Я или Цыпа.
– Разумеется – ты, – снисходительно бросил Авреол.
Она окинула Цыпу не менее яростным взглядом, но реплики не удостоила.
– В данном случае все равно. Я хочу знать, что после поединка будет твориться в амфитеатре?
– Сумасшествие, – сказал кто-то очень тихо.
У Клодии были проданы все девяносто девять клейм. Столько же продал Цыпа. За клейма в последнем бою люди платили сумасшедшие суммы. Никогда прежде не бывало, чтобы сходились гладиаторы, шансы которых на победу были столь равны. Даже в поединках Элия и Вера последний всегда оставался фаворитом. Элий никогда не набирал более пятидесяти клейм, если у него был шанс сразиться с Вером. Пизон должен был развести сильных бойцов. Но он этого не сделал. После гибели Варрона и устранения Вера в центурии гладиаторов царило уныние. Происходящее на арене казалось уже не волей богов, но манипуляциями нечистых на руку людей. Уход двух лучших гладиаторов обескуражил заказчиков. Известие об отстранении Вера привело его почитателей в ярость. «Акта диурна» сообщила об этом со свойственной ей сухостью, выражая осторожное недоумение по поводу поведения Вера, зато «Гладиаторский вестник» смаковал подробности на двух страницах. Вилда, как всегда, оказалась на высоте: оказывается, все поклонники честной борьбы только и мечтали об изгнании Вера. Теперь и гладиаторы, и зрители будут наслаждаться красотой поединков.
Один из номеров «Акты диурны» лежал сейчас в «отстойнике», и Клодия видела набранные крупными буквами заголовок. «Наглость против бездарности». Она прекрасно понимала, что имелось в виду. Но, несмотря на обиду и гнев, Клодия вынуждена была признать, что в этом заголовке есть изрядная доля правды. Она и Цыпа стали первыми, потому что более достойные ушли.
Клодию томила смутная тревога. Она не могла согласиться, что происходящее лишь цепь случайностей. Все предопределено, но отнюдь не волей богов или высшим Космическим разумом, который, если верить стоикам, управляет миром. Она усматривала во всем руку человека. Она даже знала, чья это рука. Самое отвратительное, что, крича о своем отчаянии, она не смела назвать его имя. И поэтому асс цена была ее отчаянию. И ее крику.
Вер ушел от своих преследователей с легкостью. Не охранникам Макрина тягаться в ловкости и силе с первым гладиатором Империи. К утру Вер вышел к воротам небольшого старинного городка. Это оказались Велитры, родина Октавиана Августа [95]. Основанный еще в 260 году, городок так и не сумел разрастись, и жил тихой размеренной жизнью в тени Вечного города в Альбанских горах. На форуме имелось отделение банка Пизона. У Пизона Вер, как и все гладиаторы, имел счет. Разумеется, вид беглеца мог показаться администраторам подозрительным. Но глупо таиться от людей, убегая от гениев. Впрочем, Вер надеялся, что после вчерашней схватки его покровитель находится не в лучшей форме. Высшим существам свойственна капризность, капля раскаленного масла, упавшего из светильника, может привести к тяжкой болезни и заставить небожителя мучиться и страдать [96]. Гении вряд ли превосходили богов терпением и способностью переносить мучения. Так что Вер наделся, что у него есть день или около того в запасе, пока его гений зализывает раны и хнычет, как Амур в библионе Апулея.
Едва дождавшись открытия, Вер первым вошел в просторное помещение. У входа стояла позолоченная статуя самого Пизона, с такой знакомой самодовольной улыбкой на толстых губах. Вид странного посетителя в грязной тунике и ссадинами на лице и руках не смутил ни золоченую статую, ни администраторов в безукоризненно белых тогах. Веру тут же были выданы все необходимые бумаги. И через пятнадцать минут после подписания чека он получил тысячу сестерциев серебром. Выйдя из банка, первым делом он зашел в ближайшую лавку и купил новую тунику (разумеется, черную, ибо игры еще не закончились, и убийце надлежало пребывать по-прежнему в черном), кальцеи и дорожную сумку. И хотя он понимал, что черный цвет может навести на след, надеть белое или цветное Вер не мог.
Даже, когда мир рушится, римлянин должен соблюдать свои многочисленные ритуалы.
…Верит он, Вер, в это или повторяет за своим учителем Элием? Ему казалось, что уже верит…
Переодевшись, Вер перекусил в таверне. События вчерашнего дня и нынешней ночи не лишили его аппетита. Он оценил сырные лепешки и жареные колбаски и похвалил хозяйку – толстую симпатичную женщину лет сорока. Вер всегда хвалил вкусные блюда, где бы ни ел – в таверне или в гостях. Это было заученное правило, как необходимость подавать нищим и носить черную тунику. Ритуал. Здесь же он спросил дорогу до Кориол. Вер должен был отыскать Элия. А Элий, несомненно, находился у Курция. Если им, конечно, удалось ускользнуть из лап Макрина. Вер надеялся, что удалось.
Водитель дремал в своем таксомоторе подле фонтана, ожидая пассажира, удобно укрывшись в лиловой тени седой оливы. Вер запрыгнул на заднее сиденье старенького «кентавра» и хлопнул парня по плечу.
– До Кориол, и побыстрее.
Парень встрепенулся, согласно кивнул, и машина рванулась с места, распугав десяток жирных голубей и двух почтенных старушек, кормивших их с рук. Вер лениво развалился на сиденье с видом богатого туриста. Но при этом из-под век внимательно осматривал дорогу и мелькавшие за рядами черешневых деревьев домики из темного камня, крытые отливающей золотом черепицей, пасущиеся стада, сине-зеленые, окутанные дымкой гряды гор. Изредка авто обгоняло пешеходов.
Неожиданно фигура одного из них привлекла внимание Вера.
– А ну-ка, останови! – приказал он водителю.
Заслышав визг тормозов, неизвестный перемахнул через каменную изгородь, и тут же раздался грохот выстрела. Водитель в ужасе закрыл голову руками и повалился на сиденье, а Вер распахнул противоположную дверцу и выскочил на дорогу. Прячась за машиной, он переместился к «кентавра», а дорожную сумку швырнул назад. Сразу же загрохотали выстрелы. Но стрелок, будто нарочно стрелял мимо. Вер перепрыгнул через изгородь и нос к носу столкнулся с гением кухонных работников. В одной руке гений держал «парабеллум». Вер ударил гения сначала по руке, выбив оружие, а потом по лицу, чтобы у
