То есть…
– Я же говорил тебе: мы в дальнем родстве. Ты Валерий Корвин, я – Валерий Флакк.
– Выходит, я – патриций?
– Можешь им стать. Если сенат восстановит твои права.
– Рабу, который ничего не знает, можно рассказывать всякие байки, – скривил губы Марк и тут… в памяти всплыл вчерашний разговор с Люсом.
“Список патрицианских родов Лация…”
– Люс, где твоя книга?
– Что?
– Книга!
Кажется, в первый раз за последнее время Люс оживился. Он принялся рыться в карманах, и рылся минут пять, пока, наконец, не протянул футляр Марку.
– Я ее переложил… Туда… вот… – промямлил с извинительной улыбкой.
Марк включил листок пентаценовой книги. Батарейка еще работала. Хотя экран то и дело подозрительно мигал. Ага, вот и список…
“Корнелий Сципион, Валерий Корвин, Валерий Флакк…”
Выходило, что трибун не лгал.
Но какое отношение Марк имеет к роду Валериев? И почему Флакк сказал “Можешь стать”? Разве такое возможно?
– Ты внук сенатора Марка Валерия Корвина, – пояснил трибун. – Говорю тебе сейчас… потому что могу ведь и не вернуться домой. Теперь… – он облизнул пересохшие губы. – Слушай внимательно. Твой отец погиб еще до того, как ты появился на свет. А тебя дед сразу после рождения спрятал на Вер-ри-а…
– Что значит – спрятал? – переспросил Марк.
– Тебя хотели прикончить, парень. Потому что ты слишком много знаешь…
– Я знаю? – Марк решил, что у трибуна из-за потери крови и сильнодействующих лекарств начался бред. – Что я могу знать?
– Не перебивай меня. Слушай. Запоминай… Хотя сомневаюсь… что ты можешь хоть что-то важное запомнить в этом дурацком ошейнике. Так вот: если я не дотяну, возьми мой браслет… Он приведет тебя к челноку. Я перепрограммировал браслет так, что ты сможешь забраться внутрь вместе с Люсом. Ясно? В моем рюкзаке управляющий обруч челнока. Та прозрачная полоска. Он управляется биотоками мозга. Искин напрямую выполняет команды… Запомнил?
– Да… – выдохнул Марк, хотя ничего из рассказа Флакка не понял.
– Садись на Звездный экспресс. Ты слышал про Звездный экспресс?
– Этой кольцо нуль-порталов, – неуверенно пробормотал Марк.
– Покинешь кольцо в следующем портале. Тебя подберет наш линкор… “Сципион”. Дальше… уж как- нибудь сам… И еще… поклянись… – трибун помолчал, собираясь с силами. – Поклянись, что расследуешь обстоятельства смерти моей сестры Эмми. Эмилии. Ее убили на Психее. Ты запомнил? Моя сестра… ее муж князь Сергей… их телохранитель… Их убили на Психее.
– Я расследую? Я? – у Марка голова пошла кругом. – Но почему я?
– Потому что ты – самый лучший следователь Лация. Великолепный следователь. Из-за этого я примчался сюда… И будь осторожен… все будут желать тебя прикончить… все… Запомни… У тебя нет друзей, кроме сестры и деда. Еще Ливий Друз… Он, конечно, шалопай, но на него можно положиться. Друзы всегда были нашими друзьями.
Трибун замолчал. С минуту Марк стоял, окаменев. Он ничего не понимал. Как такое возможно? Как мог он, мальчишка-раб, ничего не видевший жизни, нигде не учившийся и ничего почти не знающий, быть самым лучшим сыщиком целой планеты? Или… даже не одной планеты? Марку казалось, что сердце у него трепыхается где-то на месте печенки. Хотя он точно не знал, где находится печенка. Что это? Бред раненого? Хорошо бы так думать. Но что-то ему подсказывало, что Флакк не бредит… Тогда, как он, Марк, может расследовать убийство, которое произошло на другой планете, о которой раб барона Фейра даже не слышал?
Марк тряхнул головой. К черту дурацкие вопросы! Сейчас все равно не найти ответа. Некогда! Надо шагать к челноку и спасать Флакка. И Люса заодно. Он сможет, он сумеет… Мысль, что теперь от его выносливости и силы зависят эти двое, преисполнила юношу гордости.
– Еще не Ватерлоо, трибун! – воскликнул Марк, расправляя плечи (насколько это позволял проклятый ошейник). – Я дотащу тебя до челнока. Ты сам посадишь нас на Звездный экспресс.
– Идти далеко. И нас могут настигнуть.
– Сдюжу. Я сильный. Не смотри, что ростом невелик.
– Мне и самому не хочется умирать… – слабая улыбка тронула губы раненого.
– Тогда пошли. Надо торопиться.
Марк взвалил трибуна на плечи.
На всякий случай Марк накинул на запястье Люса растяжимую веревку из псевдолатекса, чтобы тот не потерялся в ночи, и зашагал на юг, как указал ему трибун.
Марк шагал пружинисто, уверенно. Усталости, как ни бывало. Ему даже нравилось, что он несет непосильный груз. “Тяжела ноша патриция…” – всплыла откуда-то фраза. Странная фраза. Может быть, мама ее когда-то говорила на Вер-ри-а? Ноша патрициев… Тяжкая ноша. Неужели тяжелее здоровяка- трибуна?
В движении легче было осмыслить слова Флакка. Оказывается, он, Марк – хранитель какого-то знания. Чепуха, конечно. Марк – такой же невежда, как все рабы барона Фейра. Самый эрудированный человек, которого Марк знает – это Люс. Тот поглощает информацию с жадностью и без разбора. Иногда Марку казалось, что в голове приятеля должна образоваться интеллектуальная каша. Интересно, патриций Лация – это выше, чем барон Фейра? Марк усмехнулся, вспомнив, как мечтал сделаться сыном барона. Может быть, он догадывался о своем происхождении? Нет, невозможно… Но все же… Флакк явился именно за ним. Явился, рискуя жизнью, чтобы вытащить Марка с Колесницы.
“Я – патриций…” Марк пытался представить, каково это. И не мог.
И шагал дальше все быстрее.
Фаэтон всходил. На бледном, подернутом дымкой небе мутно проступала Селена Секунда, не успевшая уйти за горизонт. Еще в светлом небе виднелись черные треугольники, похожие на флайеры, летящие на большой высоте. Но это были всего лишь ящеры-монокрылы, падальщики, приметившие в бескрайней полупустыне добычу. Неведомо откуда появлялись все новые и новые… Заметили труп песчаного тигра.
– Но если я патриций, то почему меня не искали прежде?
– Не так легко было добраться до базы данных Империи Колесницы и узнать, где ты находишься… – отозвался трибун.
Тело раненого становится все тяжелее. Или отказывал блок компенсатора грузовой платформы? Что делать?.. Нельзя останавливаться. Нельзя быть рабом. О боги, какая тяжесть! Может быть, компенсатор уже совсем не работает?
“Если я сделаю еще один шаг, то упаду…” – решил Марк.
Он сделал и этот шаг, и второй, и третий, но не упал, а шел дальше.
“Я несу его, потому что вызвался сам, а не потому, что мне приказали”, – эта мысль казалась Марку замечательной, особенной. Но в принципе бессмысленной.
– Послушай, друг мой, – сказал трибун. – Если ты сейчас испустишь дух, вряд ли мне это поможет. Отдохни минут десять. Пока все идет великолепно. Если не считать моей изуродованной ноги и мучений Люса.
Марк остановился и тут же рухнул со своей ношей. Песок еще не успел нагреться, но ткань куртки не пропускала холод. Юноша жадно хватал губами воздух, ему казалось, что в легкие не проникает ни капли.
– Моя мать жива? – спросил Марк.
– Нет. Она погибла во время захвата Колесницей Вер-ри-а.
Кажется, он помнил об этом, но постарался забыть. То есть, надеялся, что это не она лежала там, в пыли, среди осколков камня и бетона. От пыли ее лицо и руки стали серыми, только кое-где алые кляксы
