Да, дачник был гораздо старше, но почему-то играл с малышами. На берегу Пустовятовки из влажного песка сделал он изумительный домик – точь-в-точь настоящий. Два этажа, веранда, над ней мезонин, – так аккуратно и точно ни у кого из местных не выходило: крылечки, ставенки, двери, окошки, – все было вылеплено с тщанием и любовью. Особенно поразила Ромку веранда. В ней было три окна, и в окнах – ажурные переплеты.
Неожиданно Ксанка подскочила к домику и ножку подняла – растоптать. Дачник успел ее оттолкнуть. С другой стороны кинулся Матвейка, но и он не преуспел. Создатель домика метался, защищая свое сокровище, а мелюзга кидалась на него с визгом и гиканьем. Ромка бросился на Матвейку, вдвоем они покатились по песку. Но Варварин племяш был куда сильнее – будущему знаменитому колдуну тут же расквасили нос. Кому первому удалось прорвать оборону, Ромка не видел. В памяти осталось только, что сначала растоптали веранду, потом из-под чьей-то ноги фонтаном брызнул песок и запорошил Ромке глаза. Когда мальчишка проморгался, растер по лицу песок, кровь и слезы, домика уже не было. А потасовка продолжалась.
Много раз после этого приходил Ромка на берег, пытался построить домик из песка, такой же красивый, как прежний. Но ничего не выходило: песок рассыпался под пальцами, не желал подчиняться.
Потом Роман вырос и переехал в Темногорск, на улице «Героев труда», в народе именуемой Ведьминской, он увидел тот самый дом. Два этажа, веранда, окна с резными наличниками и со ставнями. Только дом был не из песка деревянный. И на столбике распахнутой калитки ветер трепал мятый листок с карандашной надписью наискось: «Продается». Роман зашел почти автоматически: в кармане у него лежало двадцать баксов и какая-то мелочь рублями, на проезд в автобусе хватило бы.
В доме пахло сыростью, повсюду преуспевали в своих трудах пауки. Когда-то натертый мастикой пол был затоптан грязными башмаками, все комнаты, кроме одной пусты. В квадратной комнате, уютной и светлой, с выходом прямиком на второе крыльцо, громоздились узды и коробки. Женщина лет сорока в дешевом китайском пуховике высчитывала что-то в столбик на бумажке.
– Сколько? – спросил Роман.
Женщина взглянула на него мельком.
– Продано уже.
– Сколько? – повторил он.
– Пятнадцать тысяч. В баксах, разумеется.
Сумма по тем временам была громадная.
Роман потрогал стену, погладил обнажившийся из-под порванных обоев венец сруба. Дерево было удивительное, еще хранящее частицу жизни. Дом дышал.
– Через неделю принесу двадцать тысяч, – пообещал Роман. – Жди.
Женщина хотела возразить, но он шагнул к ней, плеснул на макушку водой из серебряной дедовой фляги, шепнул заклинание.
– Жди, – повторил.
– Хорошо, – согласилась она и медленно порвала бумажку, исписанную мелкими циферками.
Роман никому никогда не рассказывал, где достал двадцать тысяч долларов за неделю.
Но достал.
На обратном пути Роман заглянул к матери. Дом оказался неухоженным. Пес, вместо того, чтобы сидеть в будке на цепи, бегал по улице. Отощал бедняга, шерсть висела клочьями. Калитка была сорвана с петель и валялась на земле.
«Да что ж такое!» – изумился колдун, и сердце часто заколотилось.
Взбежал на крыльцо, постучал. Никто не отозвался. Постучал в окно. Тишина.
– Уехала Марья Севастьяновна. – Тетка в платке и ватнике остановилась у забора.
– Давно?
– По весне. Вишь, как участок зарос. Ворюги окно в комнате пытались разбить и залезть, да старые заклинания дом берегут. Сильная была колдунья!
– Куда уехала? – спросил Роман.
– Не сказала. Верно, в дом престарелых ушла жить. Все дети нынче одинаковые, укатят в город, веселятся, водку жрут, а о стариках не вспомнят. Бросят, как собак подзаборных. – Тетка сплюнула в сердцах и ушла.
Роман открыл дверь, – колдовской замок был его собственный. Скрип пошел по всему дому, как стон. Колдун обошел сени, комнаты. Все было, как в те дни, когда мать еще проживала в доме: ничто не укрыто, не собрано. Лишь окутано серыми паучьми вуальками. Пахло сыростью – печь давно не топилась. Роман огляделся и приметил на столе фотографию, придавленную толстенным томом поваренной книги.
Колдун взял фото. Старинная фотография на твердом, как дерево, картоне. Коричневый теплый оттенок. Девочка в платье с оборками, в ботиночках со шнуровкой на ступенях усадьбы с белыми колоннами. На обратной стороне карандашом было написано: «Дед Севастьян считал, что она не умерла». Почерк был Марьи Севастьяновны.
Роман спрятал фотографию в карман. Вышел. Установил колдовской замок. К отцу с Варварой заходить не стал. Не мог, а почему – и сам не знал.
В Темногорск Роман вернулся, когда уже смеркалось. Вышел из автобуса, огляделся и торжествующе хмыкнул. Сила его переполняла. Такая сила, о какой он никогда прежде и не помышлял. Он будто со свидания шел. И он был почти всемогущ.
«Надя, Надя», – заклинанием вертелось в голове. И реку теперь он тоже называл Надей. Река, в отличие от Тины, не обижалась.
– Роман Васильевич! – окликнул его мужской голос.
Господин Вернон оборотился. Возле газетного киоска стоял Михаил Евгеньевич Чудодей, глава Синклита Темногорских колдунов. Выглядел он, как и год назад: на вид лет пятьдесят, очки с толстенными стеклами, смешной рыжий паричок на макушке. На самом деле Михаилу Евгеньевичу было уже семьдесят шесть. Но колдуны живут куда дольше обычных людей.
Тут только Роман вспомнил, что после купания забыл изменить внешность. А теперь лицедействовать было поздно. Пришлось поздороваться.
– Наконец-то вернулись, – продолжал Чудодей. – Я к вам сегодня заходил, да дома не застал. Вы обещали год назад воротиться, но, как я гляжу, подзадержались. У меня к вам разговор очень важный. Пройдемтесь со мной, все объясню.
Роман отрицательно мотнул головой:
– Занят сейчас.
– Дело срочное. Вам опасность грозит. Нешуточная.
– Как-нибудь справлюсь! – У него есть река, так чего водному колдуну опасаться?
– Ваше право. Может, заглянете ко мне вечерком?
– Это с радостью. В котором часу?
– Да хотя бы к одиннадцати приходите. Только будьте осторожны. Очень прошу. Самонадеянность – это глупость. Опасно нынче. Я вам подробно все расскажу. А теперь спешу к Слаевичу. Жаль, что вам некогда.
И ушел.
О каком деле говорил Чудодей? На какие опасности намекал? Про нынешнее положение в Синклите Роман не ведал. За год многое могло случиться. Темногорск – город непредсказуемый.
Колдун посмотрел на часы. Еще только половина пятого. Хорошо, в одиннадцать он зайдет к Чудодею. А сейчас колдун должен заглянуть по одному адресу…
Юл. Мальчишка, которого господин Вернон избрал себе в ученики, которому даровал ожерелье. И хотя Роман прежде, чем начать действовать, хотел вспомнить все, что приключилось за минувший год, в этот раз он позволил себе отступить от заранее выработанного плана. Только заглянуть на минуту, увидеть Юла, сказать, что вернулся и…
Роман нажал кнопку звонка нужной квартиры. Никто не открыл. Колдун позвонил вновь. Чувствовал – там кто-то есть. Кто-то, но не Юл. Ожерелье отозвалось бы. А тут – тишина, молчит водная нить.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Мне нужен Юл Стеновский.
