Тина нехотя кивнула.
– Если хочешь, я сотру в твоей памяти все, что с той ночью связано. Навсегда.
– Нет уж! – Она произнесла это «нет» довольно твердо. С ехидцей. – Я все помнить хочу. И ту ночь – тоже. И твой фокус с забвением никогда не забуду. Клянусь водою!
Она ненавидела его в этот миг и страстно желала близости. Ничьи чувства он не понимал так, как ее. Была, правда, Лена еще. Но там он всего лишь использовал чужой дар. А тут… тут было совершенно иное.
Роман обнял свою бестолковую ассистентку.
Она хотела оттолкнуть, крикнуть: «Уходи вон!» Но не смогла. Тина давно уже была его рабыней. Ожерелье уничтожило гордость, парализовало волю, оставило лишь желание подчиняться, служить, любить, принадлежать только Роману. Ожерелье способно помочь человеку раскрыть любой талант. Тине оно подарило любовь. Любовь как колдовской дар. И скинуть эту петлю было уже невозможно. Да она и не хотела. Свой дар легко, как одежду, снять нельзя. А если сорвет другой, то превратит тебя в пустышку, в ничто.
Тина принадлежит своему колдуну. И неважно, любит он ее или нет. В такие минуты она верила, что Роман ее любит. И она шептала: «Люблю, люблю!» Сами собой эти «люблю» с губ срывались. Ее заклинания, других она не помнила и не желала помнить.
Потом они лежали рядом. Голова Тины покоилась у Романа на плече.
«Я без труда могу дать ей внешность Нади, – раздумывал колдун. – Это нетрудно. И не так уж внешне они разнятся. Ноги чуть подлиннее, талия потоньше. Посадка головы. Цвет волос. Улыбка… Нет, не получится. Дерзости нет. Да, Тина бывает дерзкой, но это так, маска, игра. Котенок когти выпускает и оцарапать может лишь по недомыслию. А Надя – та дерзка иначе».
Да и не хочет Роман, чтобы Тина была такой. Вот что забавно – не хочет.
– Думаешь, одной моей любви хватит? – спросила Тина. Сладость плотских утех истаивала, вслед просачивалась горечь обиды и тут же недоуменное: за что? Ведь он ее любит, любит, может быть, иначе, чем неведомую эту Надю, но любит. Так за что мучит?
– Как видишь, хватает, – сквозь дрему пробормотал колдун.
– Ах, Роман, я знаю, что люблю тебя…
– Я тоже знаю, что ты меня любишь. – Он поцеловал ее.
– Хватит издеваться! – воскликнула она и гневно и жалобно.
– Ну, что ты! Я говорю вполне серьезно.
Роман поднялся.
– Куда ты?
– Вспоминать.
– Полежи еще немного, поспи обычным сном. Отдохни. А я погляжу, как ты спишь.
«И будешь шептать “Бедный мой, бедный”», – едва не сказал Роман. Он уже готов был остаться, но потом пересилил себя и отрицательно покачал головой:
– Времени нет.
– Тогда иди. Кто знает, что ты за этот год натворил, – казалось, Тина больше на него не сердилась.
Роман постучал в дверь соседней спальни. На стук никто не отозвался. Пришлось войти, а то еще Казик разорется. До чего же глухие ребята, а еще ожерелья носят. Довольно долго Роман тряс Стена за плечо.
– Что такое? – Тот наконец очнулся. – Я, кажется, минуту назад только лег.
– Вставай.
Они вышли в коридор, чтобы не разбудить Казика и Лену.
Стен зевнул, чуть не вывихнув челюсть:
– Надеялся в первый раз поспать по-человечески.
– Завтра отдохнешь. Я и сам не помню, когда отдыхал нормально.
– Да? А по-моему, ты все время дрыхнешь.
– Не тот сон. Колдовской. Он изматывает куда сильнее, чем бодрствование. Так, ладно, хватит шутковать. Слушай лучше. Одеваемся и идем к дому Чудодея. Он выйдет с собакой гулять – мы за ним. Заметит, будет гнать – не уходим. Понял? При посторонних никто на Чудака напасть не посмеет. Трофейный пистолет колдована возьми с собой. Вдвоем мы любое нападение сблокируем. Я чары отведу, ты вырубишь, если надо, физически. Синклит послезавтра. Получается три дежурства. Ты уверен, что дело было утром?
– Вроде, да… Черт… мне все это не нравится.
– Мне тоже. Но предсказания сходятся. Два провидца, ты и Аглая, видели смерть Чудака.
– Кто должен на него напасть?
– Это к тебе вопрос. Аглая мне подробностей не выкладывала.
Стен досадливо взмахнул рукой:
– Я никого не видел – только пса.
– Значит, узришь наяву.
– Раньше телохранителем не работал.
– Потому и идем вдвоем. У меня по этой части тоже опыта нет.
– Думаешь, два дилетанта стоят одного профессионала? – усомнился Стен.
– Плюс колдовские способности – твои и мои, – напомнил Роман.
Ждать пришлось с полчаса, пока Чудодей выйдет из дома. Утро было промозглое, сырое, мир вокруг затянут влажной хмарью. В такой атмосфере Роман мгновенно должен был уловить опасность. Стен непрерывно зевал и норовил прислониться к фонарному столбу, вздремнуть стоя. Роман спать не давал, будил.
– Сделай разминку, сломай десяток кирпичей или пару деревьев, – предложил колдун. – Сон тут же пройдет!
– Отвяжись, вредный друг, склонный к садизму.
Наконец Чудак вышел, ведя Матюшу на поводке. Друзья устремились за главой Синклита. Тот шел неспешно. Пришлось и «телохранителям» замедлить шаги, а потом и вовсе остановиться и сделать вид, что они оживленно беседуют.
Пес рассерженно гавкнул, уткнулся носом в палые листья. Еще раз гавкнул, вырвался из рук Чудака, забежал на участок с недостроенным домом. Бетонный забор огораживал только три стороны. Кирпичная коробка, окна досками зашиты – до весны. Подле дома ни одной лужицы – песком повсюду засыпано.
– Никак, тот самый двор? – спросил колдун.
– Похоже, – отозвался Стен и с тревогой огляделся.
Вокруг, кроме них троих, никого не было. То есть, совершенно ни души. Ни единого прохожего.
Они кинулись бегом к бетонным мосткам.
– Ну, что так сердишься? – доносился до них голос Чудодея. – Матюша, перестань.
«Охранники» замерли у забора. Роман заглянул внутрь. Чудодей стоял у крыльца недостроенного дома. Матюша рылся в куче строительного мусора, рассерженно фыркая. Больше во дворе никого не было.
– Матюша, друг мой, – уговаривал пса Чудодей, – нельзя быть таким дотошным. Надо легче относиться к жизни.
Михаил Евгеньевич присел на ступени. Роман попытался прощупать сад и улицу рядом. Никого. Тишина. В прямом смысле этого слова и в магическом тоже. И вдруг ожерелье колдуна дернулось, врезаясь в горло. От невыносимой боли Роман невольно вскрикнул.
А потом кинулся бежать к крыльцу. Пес загавкал и устремился за ним. Чудак сидел на ступенях, привалившись к кирпичной кладке. Роман одним прыжком очутился рядом. Он так умел, он мог, когда надо.
Чудак не шевелился. Вязаная шапочка сползла набок. Колдун приложил пальцы к шее Михаила Евгеньевича. Пульса не было. Склонился к лицу. Тот не дышал. Стен примчался следом. Пес попытался атаковать его лодыжку, но отлетел в сторону с жалобным взвизгом.
– Ну что? – спросил Алексей.
– Похоже, не дышит… Вызови скорую. А я постараюсь что-нибудь сделать!
