дух коньяков.
К столу пока не приглашали, и колдун, держа в руке нетронутый бокал с минералкой, неспешно прогуливался по просторному холлу второго этажа, рассматривая гостей. Приезжих было много. Но попадались и свои, темногорские, как известные, много раз виденные, так и новички.
Тина явилась немного раньше патрона и теперь отыскала колдуна в толпе. Ассистентка нарядилась в длинное черное платье, в волосах посверкивала заколка из черного стекла в виде бабочки. Тина была хороша как никогда: щеки раскраснелись, глаза блестели.
– Все говорят, что председателя Синклита сегодня не смогут выбрать. Никто не получит большинства. У каждого претендента своя группка, – поведала Тина последние новости.
– Хорошо это или плохо?
– Откуда мне знать?! Когда мы будем обсуждать кандидатуры?
– Как всегда, за столом. После десятой рюмки наступит консенсус, – хмыкнул Роман.
– Ты представляешь, Эмму Эмильевну не пригласили. Сказали: все приглашения уже разосланы, она не член Синклита. При жизни Чудодея ее не позвали, значит, и после смерти ей здесь делать нечего. Вот свиньи! – Тина говорила достаточно громко. Кто стоял рядом, слышал все дословно. – Могли бы хоть гостевой дать. Разве это не свинство?! Что ты улыбаешься? А?
– Пытаюсь проникнуть в логику твоих рассуждений.
– Какая тут логика? Элементарное чувство справедливости.
– Справедливость? У колдунов? Тина, девочка моя, не вздумай сказать это кому-нибудь другому.
В этот момент раскрылись дубовые двери в столовую, и все устремились внутрь – так весной прорывается мутный талый поток, сметая плотину.
Длинный, покрытый белой скатертью, обрамленный с двух сторон черными арками стульев, стол являл взору такое великолепие, что вмиг началась толчея – каждый торопился разыскать табличку со своим именем. А разыскав, тут же опускался на стул, опасаясь, как бы в толпе приглашенных не нашелся второй Максим Костерок или еще одна Тамара Успокоительница. Роман сначала проводил к ее месту Тину, а потом направился к своему стулу. Слева от него уже уселась Тамара Успокоительница, – соседство для Романа не самое приятное. Спору нет, Тамара была женщиной молодой и красивой. Но не во вкусе господина Вернона. Справа был стул Слаевича, а за ним место Алексея. Роман хотел, чтобы Стен сидел подле, но Слаевич наотрез отказался меняться.
– Моя помощь может оказаться эффективнее, – шепнул земляной колдун господину Вернону. – Я точно знаю, предвидится небольшая драчка. Если что, прикрою спину парочкой заклинаний. У меня сегодня звездный час, правда, очень мутный. Отрыжка, можно сказать, от настоящего звездочаса. Но на десяток заклинаний хватит. И, главное, длиться будет долго. Сутки, а может и больше.
Меж тем во главе стола в огромном, принесенном из кабинета кресле, воссел Гавриил Черный. Аглая Всевидящая поместилась на другом конце стола напротив него, и тоже как будто во главе. Для себя она приготовила кресло с резной спинкой чуть-чуть пониже, чем у Гавриила. Равенство среди колдунов было не в моде. Многие из членов Синклита спешно наколдовали себе более изысканную мебель, хотя официально колдовать во время Синклита запрещалось. Но на то и колдуны, чтобы постоянно нарушать свои же запреты.
По правую руку от Гавриила расположились в ряд три его ассистента. После каждого глотка и каждого жевка троица выкрикивала здравницы в адрес господина Черного. Рядом с подхалимами занял место Градислав Трищак – круглолицый, упитанный, с тронутыми сединой черными кудрями. Алые губы его, изогнутые луком Амура, улыбались. Тамара тут же завлекательно улыбнулась. Напротив Романа было место Данилы Большерука. Подле повелителя воздуха притулился Максимка Костерок, начинающий колдун с большими претензиями.
Справа от Аглаи – кто бы сомневался – поставили стул с высокой спинкой для ее дочери. Место слева почему-то пустовало.
– Кого-то ждут? – спросил Роман у Тамары.
– Миколу Медоноса.
Неужели все-таки живой? Роман нахмурился. Выходит все же та алая клякса на лбу – колдовская?
Подняли бокалы. Все гости с шампанским, Роман, разумеется, с водой.
– Не боитесь пить водичку-то? – спросил Максимка и захихикал. – Говорят, вы недавно водой отравились.
– Если бы я водой отравился, все ьы остальные попросту умерли, – пожал плечами Роман.
Тем временем подали белый Грав урожая 1976 года, а к нему копченого лосося и икру. Градислав Трищак взял бокал и произнес громко:
– Ё… х… б… м…
– Неужели вы думаете, Градислав, что кто-то осмелится причинить вам в этом доме вред? Дорогуша, все перед вами просто благоговеют, – льстиво улыбнулась москвичу Тамара.
– Ах, нет! – махнул рукою Градислав и томно улыбнулся. – Это заклинание улучшает букет дорогого вина. Разве вы этого не знаете?
– На французское вино действуют подобные заклинания? – удивился Роман.
– Всегда пользуюсь только такими. Очень сильные слова. Сильнее прочих. – И Трищак сделал маленький глоток, всем видом показывая, что является столь же большим знатоком тонких вин, как и русского языка.
– Зачем мне это заморское пойло!? – рявкнул неожиданно Гавриил. – Водки! Настоящей, нашенской, а эту подкрашенную муть сами хлебайте!
Официанты за спиной Гавриила засуетились, принялись менять бокалы. Тут же перед исполняющим обязанности главы Синклита появился запотевший графинчик с сорокаградусной, хрустальная стопка и тарелочки с солеными огурчиками и грибочками.
– Мне тоже водочки! – крикнул Слаевич. – Лучше водочки «Темногорской» ничего не свете нет.
– И мне, мне непременно, – затараторили три богатыря-колдуна. – Колдуны обязаны быть патриотами.
В столовой поднялась суета. Официанты спешили, несли графины и стопки.
– Здорово Аглаю Гавриил понес, – хихикнул Максимка Костерок, перегибаясь через стол и подмигивая Роману. – Она ведь дура. Это я ей посоветовал меню с вином и книжку подсунул. Сказал: изысканно получится. А сам-то знаю, что Гавриил, кроме водки, ничего не признает. Потому как водка его колдовство усиливает.
Аглая сидела ни жива, ни мертва. Лицом белая. Роману показалось даже, что он способен ей посочувствовать. Хозяйка перехватила его взгляд и отвернулась. Когда она поднесла бокал к губам, ее унизанные кольцами пальцы дрожали.
– Неужели ты ни разу в жизни не пригубил вина, Роман? – кокетливо поинтересовалась Тамара. – Отказать себе в таком удовольствии!..
– Я могу придать воде любой вкус, – рассеянно отвечал Роман, оглядывая зал. Он ощущал вибрацию колдовской силы. Что-то назревало. – Захочу, и станет она шампанским.
– Ах, неужто! – восхитилась Тамара. Но тут же вспомнила, что уже облюбовала Трищака, и улыбнулась московскому колдуну многообещающе: – А вы уж, наверняка, Градислав Владимирович, и не на такое способны.
– Зачем я буду делать самодельную кислятину, коли есть возможность пить французские вина? – мягко улыбнулся Трищак.
– Откуда вы знаете, что вино французское? Пожал плечами Роман. – В Темногорске колдунов пять найдется, кто может заклинаниями воду в вино превратить.
– Я настоящее вино сразу отличу! – заверил Трищак.
– Градислав Владимирович во всем талантлив! – сладко улыбнулась Аглая. – Говорят и с женщинами он умеет обращаться как никто.
– Правильно говорят. Мне достаточно только войти в женщину и лежать, не делая ни одного движения, а она уже получит такое наслаждение, какое ни один мужчина ей доставить не сможет, – заявил Трищак.
– Как мне все опротивело, и ваши дурацкие разговоры – больше всего! – пробасил Данила Большерук на
