руку в запрещающем жесте. Огненная стрела, что метила Алексею в грудь, угодила в зеленый камень перстня. Фонтаном посыпалась искры.
В нескольких местах стала тлеть скатерть на столе.
– Прекратите! – взревел Гавриил Черный, рассердившись не на шутку. Крылья вновь простерлись. Теперь их увидели все. – Немедленно прекратите колдовать! Мы сейчас разберемся.
Но его не слушали.
– Власть Медоносу! – закричала Аглая и захлопала в ладоши. Ее дочка тоже зааплодировала.
– Медоносу! – крикнул Слаевич. И, сам осознав, что орет не то, что хотел на самом деле крикнуть, зажал себе рот ладонью. Но все равно слышалось, как он мычит из-под руки:
– Медоносу…
– Власть Медоносу! – вякнул Максимка Костерок, стер с лица липкую пену и дохнул огнем, подпалив бороду Даниле Большеруку.
– Медоносу! – поддержала вопль Тамара Успокоительница, хотя вряд ли кто-то потрудился надевать на нее обруч.
– По-моему, у нас нет выбора, – вздохнул Большерук. – Как всегда.
– Я же говорил: что может быть мерзостнее нашей колдовской братии! – подал с полу голос Трищак.
– Этого не будет! – завопил Гавриил Черный.
Но его крылья уже объяло огнем. На белую скатерть, на костюмы мужчин и вечерние платья женщин летел горячий пепел.
– Не уступлю! – тонко взвизгнул Гавриил Черный.
Тут же огненный вихрь вынес его в коридор. Вспыхнули шторы.
Началась паника.
– Как ты? – спросил Роман Алексея.
– Нормально.
– Будь острожен. Я попробую сладить с Медоносом.
Тина тоже подбежала.
– Помощь нужна?
– Огонь гаси! – Роман не хотел, чтобы она или Стен лезли в драку. Не та весовая категория – вмиг сгорят. Водный колдун кое-что понимал уже. Но не до объяснений сейчас было.
– Не позволю! – кричала Аглая, простирая руки. – Не позволю. Я – за Медоноса!
Тут Трищак подобрался незаметно сбоку и обрушил на Сазонова поток матерной брани. Да не простой, а заклинательной. Вмиг, откуда ни возьмись, посыпалась на голову Медоноса какая-то мерзость. Падало на огненного колдуна и вокруг. На тарелки, на горящую скатерть шмякались то блевотина, дерьмо, то другие выделения живых организмов.
Следом в драку ринулись три богатыря-колдуна, все сторонники Гавриила.
Но Микола Медонос не уступил.
Потолок в столовой, и до той поры отнюдь не низенький, вырос вдвое, если не втрое, карнизы из деревянных сделались каменными, трехступенчатыми, окна удлинились в стрельчатые бойницы, а сами стены раздвинулись, и вместо обоев проступил серовато-коричневый древний камень, покрытый многолетней копотью от факелов и светильников. Три чародея-помощника Гавриила оказались в железных клетках, подвешенные под потолком. Вмиг с незадачливых сторонников Гавриила слетела вся одежда. А их самих жег огонь, что плясал на резной спинке Гавриилова кресла.
После этого все кинулись колдовать кто во что горазд.
«Медонос! – мысленно восклицал Роман. – Мне нужно добраться до Медоноса! А на остальное плевать!»
Водный колдун бросился к повелителю четырех стихий, но очутился на веранде Аглаиного дома – кто-то из собратьев колдунов удружил, на колдовские подножки члены Синклита все были мастера. Веранда сохранилась неизменной – с множеством окошечек, расцвеченных красными и синими стеклышками. Но висела она, прилепившись к каменному боку огромной башни, а та в свою очередь лепилась к другой. Вторая – к третьей, и так каменная титаническая лестница поднималась всё выше и выше, будто надеялась дотянуться до серебряного серпика убывающей луны. Это монструозное строение покоилось на островерхой каменной скале. Неведомо, как держалась махина и не падала. Ни скалы, ни тем более замка никогда прежде в Темногорске не бывало. Но, глянув вниз сквозь распахнутое оконце, Роман увидел внизу желтые огонечки Ведьминской улицы, стекающие к Уткиному полю, и в синих осенних сумерках само поле, черные кроны деревьев, и светлую змейку реки, бегущую привычным руслом.
Новоявленный замок трясло. Будто он был живой и нечаянно схватил в Темногорских болотах злокачественную лихорадку – это Слаевич пытался разрушить Медоносово колдовство, но силы не хватало, мутен выдался звездный час у земляного колдуна.
Роман открыл дверь с веранды и упал в узкий коридор, освещенный синими шарами. Коридор шел вертикально, потом поворачивал под прямым углом. Свет фонарей струился, но не рассеивал тьму, а только обволакивал. Тягучие световые нити сплетались в кокон, стремясь не столько прояснить и помочь распознать, сколько опутать и заморочить. Роман коснулся ближайшего светящегося шара, тот зашипел и растаял, а на его месте, на черном металлическом штырьке, торчащем из стены, остался сидеть голый зверек, размером не больше крысы, со светящейся синим кожей. Свет этот тут же угас. Роман двинулся дальше, гася по дороге светильники и оставляя позади себя коридор, погруженный во тьму. Возле самой двери навстречу ему неожиданно выскочил Максимка Костерок. Роман схватил огненного колдуна за руку и стиснул запястье. Если и была меж ними борьба, то длилась она лишь миг. Максимка Костерок тут же поник, и его дар – проходить сквозь стены – перешел на время к Роману. Держа пленника за руку (только так теперь мог действовать приобретенный на время дар), Роман пошел вперед, не ища дверей, а проламываясь сквозь и всякий раз оказываясь все в новых и новых коридорах и залах, однообразных и пустынных, освещенных синими светильниками. Дважды плененный колдун пытался вырваться и пересилить господина Вернона, но всякий раз хватало его лишь на краткий всплеск. В третий раз Роман прицыкнул на него:
– Не дергайся. Или забыл – вода камень точит.
Максимка поник, не сопротивлялся более. Войдя в новую залу, Роман столкнулся с Тиной.
– Сможешь Максимку удержать? – Роман вручил ассистентке ворот Максимкиного смокинга, как переходящий приз.
– Ты его совсем замордовал, бедного.
– Не смотри, что жалкий, крепко держи. Минут пять хотя бы. Но лучше десять. Где Стен?
– Сказал, что предвидел Сазонова в главном холле замка.
Можно было идти дальше. Роман почувствовал, что его тянет в сон. Кто-то старательно колдовал, пытаясь усыпить собратьев по цеху. Веки у водного колдуна налились свинцом, и он принялся так зевать, что едва не вывихнул челюсть. Первым делом ему захотелось отыскать повелителя снов и отобрать хоть на время дар, но потом Роман передумал. Метаться по коридорам было делом опасным и ненужным. К тому же первым делом уснул Максимка. И то польза.
Водный колдун двинулся дальше налегке, довольствуясь лишь собственным даром. Тина поплелась следом, шатаясь, как пьяная, но вскоре отстала. Пару коридоров Роман миновал без всяких приключений и тут почувствовал, как стены начинают наливаться жаром: главная зала была уже близко, Медонос задействовал огненную стихию. От прикосновения руки водного колдуна стены шипели, а от ботинок поднимался пар. Воздух сделался удушлив и горяч. Ожерелье на шее пульсировало, призывая хозяина отступить.
– А вода на что! – крикнул Роман. – Приходи, Вода-царица!
Смерч поднялся над гладью реки Темной и, закрутившись спиралью, змеей влетел в распахнутое верандное окно, устремился по коридорам сквозь дыры, пробитые колдуном. И вот уже поток крутится по- собачьи вокруг своего повелителя, лижет прохладным языком руки. Ожерелье враз успокоилось. Стены, шипя, остыли. Белый пар волнами поплыл по коридорам. Роман двинулся дальше, шагая по колено в воде и ожидая, что же еще ему подсунут друзья-колдуны. Самое странное, что Роман пока никого не встретил, кроме Максимки и Тины. То ли собратья-волшебники избегали попадаться на пути, то ли уже многие
