Она сидела, раскрыв рот, и растерянно моргала. Она была потрясена. Но не так сильно, как ожидал Элий.
– Постум – наш сын. Так это я с ним… с ним каждую ночь разговариваю. – Она медленно кивнула. Один раз, другой. – Я знала. Да, знала… каждую ночь знала и забывала… Чтобы оставаться рядом с тобой самой счастливой женщиной на земле. Днём я забывала Постума, ночью помнила. Все так… Он не спит – я сплю. Сплю и во сне говорю с ним. Так трудно. Он обижается, требует… А я далеко. И могу только говорить.
– И он тебя слышит. – Элий ощутил острый приступ зависти. Почему она может говорить с их мальчиком, а он – нет?
Она глянула на массивное здание банка и рассмеялась:
– Ты говоришь, я богата?
Элий улыбнулся, вспомнив, как Летиция поражалась в день сватовства – тогда она тоже внезапно узнала о несметных своих сокровищах. Теперь все повторяется – по второму кругу.
– Да, богата. Часть военных заводов Бенит у тебя отобрал. И будет отбирать дальше. Но осталось ещё немало.
Она энергично тряхнула головой.
– И ты думаешь, что Бенит позволит мне забрать хоть асс? Элий, ты наивен, как ребёнок. Просто замечательно, какой ты наивный. – Она вскочила, прошлась по садику. – Нет, Бенит все отнимет. Это ясно! И единственный способ не дать ему это сделать – передать все тому, у кого отобрать нельзя.
– О чем ты?
Он несколько секунд раздумывала, сосредоточенно хмурила брови и покусывала губы, будто решала в уме сложную математическую задачу.
– Я выйду за тебя замуж, если в день свадьбы ты передашь все мои богатства Постуму. У Августа Бенит не сможет отнять состояние.
– Это шантаж? – он в свою очередь улыбнулся.
– Считай, что так.
– А как же твой завод?
– Мой завод… – она задумалась на секунду, скорчила капризную гримаску. – Мой завод… Деньги на него пришлёт Постум. Я попрошу во сне, и он все сделает.
– А он разве не забывает свои сны?
– Не-ет… – Летиция покачала головой. – Ведь он во время наших разговоров бодрствует. И потом… Мой мальчик ничего не забывает.
«Ты должен руководить своей женой», – вспомнил Элий совет Квинта. Вот и поруководил. Она все переделала на свой лад. И все сама решила, как всегда. А что остаётся ему? Только согласиться.
– Можно кое-что оставить себе, – сказал Элий и улыбнулся.
– В каком смысле? – нахмурила брови Летиция.
– Да в том, что Бенит может конфисковать имущество на территории Империи и колоний. А в странах Содружества ни одного сестерция тронуть не может. Кажется, кое-что у тебя есть во Франкии и Дакии. И ещё в Сирии. Ну так что, брачный договор заключён?
Вместо ответа она поцеловала его в губы.
– Скажи честно, в первый раз ты тоже женился на мне из-за денег?
– Ну конечно! – Он сделал вид, что шутит. Но она знала, что в шутке этой была доля правды. И она не стала выяснять, как велика эта доля.
Они повернули назад. Странное вышло объяснение. Какая-то торговая сделка. А что если для Летиции их брак – тоже поиск выгоды? Он никогда так не думал, а теперь на мгновение усомнился. Глупо, конечно.
Ещё издали Элий приметил человек пять или шесть, что толпились у дверей салона. Над всеми возвышался здоровяк в красной тунике с длинными рукавами и вышивкой у ворота. Элий узнал его. То был Платон. Что ему здесь надо? С Платоном были пять или шесть юнцов из гладиаторской школы и репортёры. Что репортёры – нетрудно было догадаться по фотоаппаратуре и чёрному пауку кинокамеры на плече одного из парней в клетчатой каледонской тунике. Элий остановился, несколько шагов не доходя до гадального салона. Приметил арку, за нею маленький садик, и далее – просвет ещё одной арки. Чем хороша Северная Пальмира – так это проходными дворами, а ещё коваными решётками, которые запирают на ночь, а днём отпирают. Вот и сейчас решётка была открыта, но проход невелик – для людей оставлен, не для авто.
– Ну как, посовещался с пророчицей? – спросил Платон, позабыв даже поздороваться с бывшим товарищем по арене.
– Чего ж тут совещаться. Она моя невеста. – Элий смотрел больше на молодняк из школы. Репортёры в драку не полезут – будут только снимать. Летицию он подтолкнул поближе к решётке под аркой. Она поняла его замысел – не суетилась и ни о чем не спрашивала.
– Вот так он и побеждал! – Платон вскинул руку, тыча в грудь Элию пальцем, как обвинитель в суде. – Она ему прокручивала будущий поединок перед глазами, а он смотрел и заранее подбирал нужный удар.
– Что за чушь! – возмутилась Летиция.
– Нет, не чушь! Он все знал заранее. Все его победы подстроены.
Репортёры давно уже фотографировали, и камера стрекотала. Наверняка оператор старался взять крупным планом лица Платона и Элия. Ну что ж, эпизод выйдет занимательный – это Элий мог обещать.
– Что же моя предсказательница об этой встрече забыла предупредить? – наигранно изумился Элий. Ещё один маленький шажок к решётке. Их уже обступили с трех сторон.
– Да очень просто! Я был у неё пару дней назад. И она сказала, что моя жизнь для неё – тёмное пятно. Не видно ни зги…
– Вот как? – несмотря на отчаянное положение, Элий едва не рассмеялся.
– А как же тот поединок, в котором тебя побили три дня назад?! – крикнула Летиция из-за плеча Элия. – Это я предсказала тебе поражение. А ты не поверил.
Несколько репортёров разом повернулись к Платону, ожидая ответа. А тот стоял с разинутым ртом, не понимая, как попался в такую нелепую ловушку. Тут один из мальчишек обиделся – до слез ярости, брызнувших из глаз. Выхватил меч. Замахнулся. Метил в Летицию. Но меч Элия встретил его клинок. В следующий миг белая туника мальчишки окрасилась кровью на плече, Элий втолкнул Летицию под арку, прыгнул следом и захлопнул решётчатую дверь. Теперь надо, прежде чем преследователи успеют по улочке перерезать им путь, добежать до Широкой дороги. А там, если повезёт, сесть в попутное авто.
Грохнул выстрел – в садике с дерева срезало ветку. Нельзя было поворачиваться к ним спиной. Элий обернулся. Платон целился в него. Да стреляй же! Элий раскинул руки, подставляя свою грудь под пули. Что ж не стреляешь? Лишь потому, что твоё будущее – тёмное пятно? А моё… на что моё будущее похоже в мечтаниях Летиции? Быть может, на пятно света? Элий остановился, пошёл назад.
– Элий!
Он шёл, по-прежнему разведя руки, будто хотел обнять Платона и всех стоящих за решёткой. Шёл медленно. И губы его почему-то все время пытались сложиться в улыбку. Но он не позволял им подобной вольности.
– Я знаю будущее и без предсказаний, – сказал Элий, подходя к решётке. – Не исход каждого конкретного поединка. А будущее.
Лицо Платона исказилось. Элий понял: сейчас гладиатор выстрелит. Но продолжал идти вперёд и был уже возле самой решётки. В последний миг – так показалось Элию из темноты арки – стоявший рядом репортёр ударил Платона под руку. Раздался звон лопнувшего стекла: пуля разбила фонарь под сводом арки. И тут же вслед за выстрелом возмущённо взвизгнула сирена вигилов. И сразу вторая. Патрульные авто подъезжали с двух сторон. Платон замер на месте. Мальчишки из гладиаторской школы кинулись наутёк. Элий, воспользовавшись замешательством, схватил гладиатора за руку, вывернул кисть и прижал к решётке, не давая, однако, выбросить пистолет.
– Твоё будущее – тёмное пятно, Платон, – прошептал он на ухо бывшему товарищу, – хотя исход каждого поединка известен. Это ты ходил по гадальным салонам. Тебе предсказали, что ты погибнешь, если выйдешь на бой против Сенеки. Я спас тебя. Это ты подбил Сократа сражаться против Сенеки. Ты заранее знал исход. И Сократ погиб. Сенека умер, я ушёл с арены. Теперь ты самый могучий. Что тебе ещё надо,
