противник сжимал оружие.
Обнаженное тело Рика извивалось как змея, все его мышцы превратились в сплошной напряженный ком, он принимал удары, скрипел от боли зубами, но оружие не выпускал. В этот момент для обоих весь мир сконцентрировался в одном-единственном предмете — в бластере. Свободной рукой Рик нащупал большой палец противника. Палец начал отгибаться и в какой-то момент вдруг с хрустом резко отошел назад, неестественно далеко назад. Теперь у Штрома вместо большого пальца висел на сухожилиях кровавый обломок. Штром издал вопль, похожий на ржание раненной в бою лошади. В этот момент бластер перешел к его противнику.
Завладев оружием, Рик попытался оторваться от врага и вскочить на ноги, чтобы сразу же воспользоваться бластером, но Штром, улучив момент, нанес ему сильный удар ногой в живот. Рик кубарем скатился по ступенькам и скорчился у основания лестницы, пытаясь восстановить дыхание. Все его внутренности выворачивало наизнанку. А бластер, борьбе за обладание которым было отдано столько сил, уехал по хрустальному полу далеко в сторону.
Штром медленно, с явным усилием встал на ноги. Он внимательно осмотрел свою изуродованную руку, вынул здоровой рукой из кармана носовой платок и, помогая себе зубами, перевязал рану. Затем он привалился плечом к стене, и его начало рвать.
А у подножия лестницы Рик, всхлипывая и изрыгая проклятия, пытался встать хотя бы на четвереньки, но это ему плохо удавалось. Штром взглядом нашел бластер и прикинул расстояние до него. Бластер лежал довольно далеко от его противника, и тому, в его нынешнем состоянии, понадобилось бы несколько минут чтобы добраться до оружия. Эти расчеты, видимо, вполне удовлетворили Джаффу, и он на нетвердых ногах стал неспеша спускаться в лабораторию.
Рик заметил, что там, в углублении какого-то механизма, достаточно тяжелого и устойчивого, чтобы его нельзя было раскачать, лежала Майо, связанная, с кляпом во рту. Но сейчас способность говорить ей была ни к чему: ее глаза вполне понятно высказывали все, что она думала о Джаффе.
— Жаль, что тебе никак не послать воздушный поцелуй своему другу на прощание, — заметил Штром с ухмылкой. — Скоро от него ничего не останется.
Он порылся в большой груде различных приборов, которые, очевидно, были специально отобраны и ждали, когда их погрузят в вертолет, и достал небольшое устройство. Оно выглядело совершенно безобидно: треугольная пластинка из слабо светящегося металла, с прикрепленной к ее середине небольшой призмой.
Джаффа Штром и сам толком не знал, как работает это устройство. Скорее всего, прибор улавливал какие-то космические лучи, а призма определенным образом превращала их в мощный концентрированный луч. Но зато Штром отлично знал результат действия этого прибора. Он осторожно взял штуковину левой рукой, положил на рычажок управления указательный палец и направился обратно к лестнице.
А в это время Рик уже подбирался к бластеру: ему осталось проползти всего каких-то пару метров. Штром с ласковой улыбкой наблюдал за его отчаянным барахтаньем, а потом плавно нажал на рычажок. Вокруг призмы сразу возникла светящаяся паутинка. Джаффа направил один из углов основания прибора на бластер — ослепительная вспышка, и металл рассыпался в пыль. Бластер просто исчез!
— Рикки! Мальчик мой! — негромко окликнул противника Штром.
Рик повернул голову в его сторону. Огромная машина в центре зала продолжала ровно и мирно жужжать. Мыслители, очевидно, были погружены в свои космические сны и не имели ни малейшего желания отрываться от них, чтобы посмотреть на корчащегося в их усыпальнице голого человека и на триумфально стоящего на хрустальных ступеньках черного гладиатора.
— А ведь ты не сможешь меня убить, — почти беззвучно, одними губами прошептал Рик.
Но Штром только рассмеялся в ответ и снова нажал рычажок на смертоносном аппарате. Однако Рик сумел увернуться. Он даже не подозревал, что у него осталось столько сил. Наверное, у него просто не было выбора: не сумеешь увернуться — и ты мертв. А умирать он вовсе не собирался: он пришел сюда совершенно не для этого. Он откатился в сторону, а паутинный луч прошел совсем рядом с ним и прогрыз в полу извилистую дорожку.
Рик оказался около ряда колпаков и поспешил спрятаться от Штрома за ближайшим. Прозрачные саркофаги стояли прямо на полу, не оставляя внизу ни малейшего просвета, и тем самым обеспечивали вполне сносное укрытие. Джаффа, конечно, представлял, где примерно находится его жертва, однако точно прицелиться не мог.
— Ладно, Рик, поиграем в прятки, — согласился Штром.
Он с ожесточением полосовал лучом по саркофагам, и те разваливались на части, а вместе с ними разваливались и тела Мыслителей. Никто из Мыслителей при этом даже не пошевелился, видимо, слишком далеко отсюда находилось их сознание, и его не очень беспокоила судьба этих бренных тел. Рик играл свою роль, инстинктивно выбрав оптимальное сочетание безрассудной отваги и тонкого расчета. Он оставался на одном месте до тех пор, пока смертельный луч не подбирался совсем близко к его убежищу, и тогда откатывался в сторону или просто скользил по гладкому хрустальному полу. Каждый раз он уворачивался в новом направлении, выбирая его совершенно произвольно, и появлялся в поле зрения Штрома лишь на считанные доли секунды. Может быть, стреляй Штром с правой руки, он бы и сумел поразить цель в одно из таких мгновений, но его правая рука вышла из строя.
Из собственного опыта Рик знал, что удача никогда не бывает бесконечной. Его очень раздражало еще и то, что он чувствовал себя беспомощным: голый, с пустыми руками…
И вдруг в глазах Рика вспыхнул озорной огонек. Рик начал перемещаться по кругу, стараясь вернуться в ту точку, где уже стояли разрушенные саркофаги. Штром, считая, что у него времени хоть отбавляй, неспешно следовал за своей жертвой. Он не злился и не нервничал: он уже вошел во вкус этой игры.
И вот наконец Рик добрался до того места, куда и стремился. Прозрачная пластиковая крышка первого саркофага отлетела далеко в сторону. Туловище Мыслителя, который покоился под этой крышкой, было разрезано пополам. Рик удивился: в разрезе тела не было видно ни крови, ни внутренностей, ни брюшной полости. Только некое подобие губчатой резины. Рик осторожно вытащил из гроба за ногу нижнюю половину Мыслителя. Сжимая в руках свою добычу, Рик затаился за остатками саркофага. Выжидал он довольно долго, сосредоточенно сдвинув брови и затаив дыхание. А Штром стоял, не прячась, и, улыбаясь, рисовал лучом замысловатые узоры на постаменте, за которым скрывался в ожидании Рик.
Саркофаги стояли таким образом, что когда Рик выглядывал сверху или справа, то мог увидеть Штрома в полный рост. Если же он высовывался слева, то край соседнего саркофага закрывал часть ног Джаффы. Рик улучил момент и метнул свое необычное оружие в противника. Зад Мыслителя оказался несколько легче, чем та же часть нормального человека, но все равно обладала достаточным весом.
Штром рассмеялся, без труда увернувшись от летящего в него окорока, но глаз с остатков саркофага не спускал. Неожиданно он выстрелил, целясь чуть-чуть выше правого угла пьедестала, но в это самое мгновение голова и плечи Рика вынырнули с противоположной стороны. Изо всех сил Рик швырнул верхнюю половину искусственного туловища в противника, причем сделал это левой рукой, как и положено прирожденному левше.
На этот раз Рик попал прямо в цель. На какое-то мгновение Джаффа потерял равновесие. Импровизированный метательный снаряд оказался не настолько тяжелым, чтобы сбить гладиатора с ног. Штром сделал шаг назад и ударился спиной о другой саркофаг. Но искусственное мертвое тело, словно обладая еще какими-то рефлексами, руками обвило шею Штрома и закрыло ему обзор.
Рик, как хищник, заметивший добычу, рванулся вперед. Никогда в жизни он еще не был таким стремительным и быстрым. В одно мгновение он позабыл обо всем: об ушибах, о боли в руках и ногах, о накопившейся за эти дни усталости. Перед его глазами стояла только цель, все остальное ушло далеко на задний план. Рик успел наброситься на своего врага еще до того, как мертвое тело разомкнуло свои омерзительные объятия и рухнуло на землю. Штром еще попытался выстрелить, но луч прошел мимо цели, а Рик изо всех сил ударил ребром ладони по запястью противника. Аппарат с лязгом запрыгал по хрустальному полу, а забинтованные руки легли на горло врага, пальцы вдавились в чужую плоть, и, полузакрыв глаза от удовольствия, Рик замер, совсем как кот, который несколько часов выжидал, когда его жертва наконец высунется из своей норки. Он продолжал сжимать руки и тогда, когда в этом уже не было никакой необходимости. Штром умирал нелегко и долго, но он был смертным и в конце концов перестал дышать.
— Вот что значит инстинкт, приятель, — доверительно прошептал Рик, глядя в безжизненное лицо
