маленьких. – Я врал с такой уверенностью в голосе, что мне и самому стало казаться, что это так. – Сейчас этим пользуются все виртуальные гувернантки.
– Да?! – в отличие от меня самого, Кристину мне провести не удалось. – А вот эта ночная рубашка? – она потрепала себя за подол. – А твои трусы?! А то, что ребенок смеется над тем, чего еще не может понимать?!
– Да, это развивающая программа, – продолжал я импровизировать. – Она разработана психологами. Это мы думаем, что ребенок ничего не понимает, а на самом деле он уже многое может понять, но только на уровне образов…
– Мне кажется, ты врешь, – просто сказала Кристина. – Я хочу поговорить с ним.
– С кем? – не понял я.
– «С кем, с кем», – передразнила меня Кристина. – Ну не со Степкой же. С Вадимом.
– Так и поговори, кто тебе мешает, – нарочито безмятежно пожал я плечами, вполз на кровать и растянулся во весь рост. – Хоть сейчас.
– Я не хочу разговаривать с ним по стерео, – возразила она, но по голосу я понял, что она уже успокаивается. – Я хочу встретиться с ним. Я живьем его ни разу даже не видела.
– А-а, – откликнулся я, как мог равнодушнее, делая для пущего правдоподобия вид, что одновременно с этим зеваю. – Ладно, встретишься…
Легко сказать! Как это она, интересно, встретится с этой неприкаянной душой?!
– Завтра, – сказала Кристина.
– Завтра, так завтра, – сказал я. – Давай спать.
«Завтра?! – лихорадочно вертелось у меня в голове. – Как же мы выкрутимся?!»
– Ты скажи ему, чтобы он зашел к нам, – продолжала она. – В любое время. Мне самой как-то неудобно, еще подумает, что я его невзлюбила. Только будь тогда же и сам дома. Позови, как будто в гости.
«Настоящий Козлыблин! – внезапно озарило меня. – Он ведь вернулся! Его отпустили! Он выручит!»
– О’кей, – сказал я. – Завтра он будет. Всё. Спим.
– Спим, – согласилась она, погладила меня по голове и заметила умиротворенно: – Как пёсик. Короткошерстный…
А за стенкой всё гудело еле слышное бормотание:
Шмуль дело свое знал. Очень, видно, был продвинутый моллюск.
Но назавтра о нашем ночном разговоре с Кристиной я вспомнил только ближе к концу плотно загруженного работой дня. Сперва мы с остальными RSSS-овцами работали над новой песней Петруччио, которая обещала стать хитом. Называлась она «Бинокль», и речь в ней шла о доблестном капитане корабля, который очень любил смотреть в соответственный предмет.
Кончилось это капитанское увлечение, само собой, довольно плачевно:
Вещичка получалась забойная и с коммерческой точки зрения многообещающая. А когда все разошлись, я снова взялся за свои сольные дела и до посинения шлифовал харрисоновские «Something» и «Here Comes The Sun». Самое сложное поймать интонацию, ведь голос я синтезирую из собственного… Я уже свел половину альбома! И, по-моему, очень достойно. Ещё немного, и я заново открою миру «Битлз».
Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что музыка «Russian Soft Star’s Soul» в сто раз современнее и мы популярны сегодня, как никто. Но, боюсь, местечко в вечности я обеспечу себе все-таки этим римейком «Abbey Road»… Лишь около семи вечера я стукнул себя по лбу: «Козлыблин!!!», и попытался связаться с ним, но ответил мне его ДУРдом:
– К сожалению, хозяина нет. И он просил ни с кем его не соединять и лишний раз не беспокоить.
Я уже пытался пару раз связаться с Вадимом после того, как он вернулся на Землю. Но все время натыкался на его Дом, который всякий раз сообщал что-либо подобное. Я не спорил, главное, Вадим жив и здоров, а понадобится, сам на меня выйдет. Но сегодня ситуация была особенная, и я спросил:
– Но ты можешь хотя бы передать ему информацию?
– Если сильно надо.
– А спросить можешь?
– Ну?
Козлыблинский ДУРдом – ужасно наглый. Весь в хозяина.
– Баранки гну! Спроси его, не сможет ли он ко мне подъехать сегодня к девяти. Скажи, что мне это ОЧЕНЬ нужно. Скажи, что я его просто у-мо-ля-ю!
– Сейчас, – откликнулся Дом и примолк. Потом сообщил: – Хозяин сказал: «Буду», и отключился напрочь. Больше у меня с ним связи нет.
И на том спасибо. Придется ловить его перед домом и инструктировать. Он ведь не знает о существовании своего виртуального двойника, и уж тем более о том, что тот служит у нас гувернером.
– Кажется, он на меня рассержен, – продолжал ДУРдом расстроенно. – Всё из-за вас…
– Ну, извини, – пробормотал я и прервал связь. Только перед Домами я еще не оправдывался.
Без четверти девять я уже дежурил на улице возле своей двери, ожидая Вадима. Но его все не было и
