– О чем? Ты ведь уже обо всем догадалась…
– Ты хочешь сказать, что сбежала с ним добровольно?
– Да. Никогда ни один маака так не относился к Лабастьеру! Он его любит, понимаешь? И я люблю… их обоих.
Ливьен передернуло. Любить махаона!.. Любить мокрицу или двухвостку…
– У вас не может быть детей, – высказала она наиболее практический довод, доказывающий противоестественность такого союза.
– А я и не собираюсь их заводить.
Ливьен не нашлась, что возразить, потому спросила о другом:
– Ты хотела, чтобы махаоны убили нас?
– А ты хотела убить Лабастьера, – парировала та.
Конечно же, она не собиралась этого делать. Но она сказала… Сейна – мать. И она по-матерински серьезно и болезненно отнеслась к этой глупой угрозе… «Впредь буду умнее и осторожнее в словах», – подумала Ливьен, а вслух спросила:
– И куда бы вы отправились?
– Он рассказал мне, что религия запрещает махаонам создавать думателей. Но современная технология без них не может. Потому трофейные думатели – величайшая для них ценность. Их стараются захватывать вместе с операторами; хотя у махаонов и есть такие телепаты, как Дент-Байан – значительно более сильные, чем наши, но думатель трудится эффективнее, когда рядом с ним – мать.
– Они заботились бы о тебе… Ты продала нас врагу в обмен на личное благополучие…
– Нет. На жизнь Лабастьера. Хотя мне абсолютно все равно, что ты думаешь обо мне… Ты первая предала нас.
И вновь Ливьен почувствовала, что права Сейна. Эта нелепая угроза убить Лабастьера… Да, во всем происшедшем виновата только она сама…
– И что же случилось потом? – продолжила она расспросы.
– Мы спрятали Лабастьера, а сами направились в лагерь за подмогой для его транспортировки. Дент- Байан обещал, что ни мне, ни Лабастьеру ничего не угрожает. Нас вместе переправят в «цитадель мудрости»…
– Что это такое?
– Пока не знаю. Наверное, что-то вроде Совета… Не знаю. Лабастьер нашел его доводы убедительными, хотя сам хочет двигаться дальше к Пещере. Он ведь хочет знать все. Я не могла его послушаться. Я хочу, чтобы он жил… Но когда мы появились у периметра их лагеря, часовые объявили тревогу. Вот эти, – она мотнула головой сторону, где лежали трупы, – собрались вокруг нас, потом перекинулись с Дент-Байаном парой слов, тут же схватили меня, сорвали одежду и потащили. – Голос Сейны задрожал, она вновь переживала испытанные недавно страх и унижение. – Я думала, это он предал меня, – показала она глазами на Дент-Байана. – Мне стало немного легче, когда я увидела, что они волокут меня к дианее. Они не собирались насиловать или пытать меня, они просто хотели убить.
– Ты и сейчас думаешь, он предал тебя?
– Нет. Теперь мне кажется, он и сам не ожидал такого оборота. Но он видел, что спорить бесполезно и не сопротивлялся. Он повел их к Лабастьеру. А в дупле мы оставили оружие. И он воспользовался им, войдя туда первым. А потом вернулся, чтобы спасти меня.
– Он мог опоздать…
– Видимо, другого выхода не было.
Все это выглядело бы достаточно правдоподобно, если бы не неверная, по мнению Ливьен, оценка Сейны побуждений Дент-Байана.
– Они – фанаты веры, – обратилась она к Сейне. – Неужели ты думаешь, что он переступил через все ради тебя?..
– Не знаю. Я ничего не понимаю сама.
Тем временем махаон, закончив свое воздействие на думателя, выпрямился и сел, скрестив, как всегда, руки.
– Сейчас я все узнаю, – бросила Сейна и склонилась над Лабастьером.
Минут десять над поляной висела тягостная тишина. Ливьен внимательно разглядывала своих спутников. Рамбай, поигрывая пружинным карабином, то и дело бросал осторожные взгляды на махаона. Тот сидел, уставившись в одну точку, иногда вдруг закрывая глаза, и тогда – чуть заметно шевелил губами. Он опять «говорил» с Лабастьером. Сейна то и дело отстранялась от своего чада и напряженно морщила лоб, видно, приводя в систему получаемую информацию. Затем наклонялась снова.
Тряхнув головой, она объявила:
– Я все поняла. Он и впрямь не лгал мне. Когда захватывают думателя, его мать стараются заполучить тоже, чтобы вместе с ним отправить ее в «цитадель». Но было кое-что, о чем он не знал. Весь этот отряд, кроме него самого, состоял из братьев и сестер – детей одной матери. Такие семейные отряды у махаонов – норма. Но в семье не было телепата, потому взяли и его. А матерью всех этих воинов была…
– Дипт-Дейен, – догадалась Ливьен сама.
– Да. И они поклялись не оставить в живых ни одного маака из нашего отряда. Это была семейная клятва, и Дент-Байан ничего не знал о ней.
Все вставало на свои места, и чем дольше говорила Сейна, тем яснее становилась картина происшедшего.
