отвечали уклончиво: «Золото любит молчание… Кто оказывался в тех пещерах и богател, — не признаются. А от исчезнувших там уже ничего не узнать…»
Даже после Первой мировой войны среди старателей Аляски еще ходила поговорка: «Голод и стужу перетерплю, от волков и гризли отобьюсь, лишь бы не отуманил разум и не попался на пути проклятый пленник сияющего змея…»
ЗАГАДОЧНАЯ ГИБЕЛЬ ДРУЗЕЙ
Первый шаг ваш в Америку доставил мне удовольствие узнать вас лично со стороны решительной предприимчивости; успешное возвращение ваше в Европу показало опыт искусства вашего; а вторичное путешествие в край сей удостоверило, сколь глубоко лежат в сердцах ваших благородные чувствования истинной любви к Отечеству…
И так, приступим общими силами к совершению великого дела…
Выпускники Морского корпуса
В начале 50-х годов XIX века историк, исследователь освоения Сибири и Тихого океана Алексей Соколов писал: «В ряду талантливых молодых моряков, начала царствования Императора Александра I, особенно замечательны Хвостов и Давыдов.
Их дальние странствия и чудные подвиги, их тесная дружба и преждевременная, таинственная смерть, были предметом всеобщего внимания, даже воспеты современными им поэтами, между другими Державиным».
Николай Александрович Хвостов и Гавриил Иванович Давыдов познакомились уже после окончания Морского корпуса. Разница в возрасте не свела их в родном учебном заведении. Хвостов закончил его в 1792 году, когда ему исполнилось шестнадцать, Давыдов — в 1798-м — в четырнадцать.
Судьба свела их в 1802 году. Николай уже участвовал в морских сражениях, Гавриил приобрел опыт дальних плаваний.
Их представили друг другу на одной из вечеринок бывших воспитанников Морского корпуса.
Современники отмечали, что Хвостов был прекрасным специалистом в морском деле, много читал, изучал, хоть и бессистемно, историю, философию, химию, математику. Как отозвался Алексей Соколов: «Чувствительность и человеколюбие, развитые в нем философиею осемнадцатого века… боролись с порывами к бранным подвигам…».
Однако были и нелестные отзывы о Хвостове: заядлый картежник, кутила, сорвиголова… Но даже недоброжелатели соглашались, что он надежная опора своим родителям и младшим братьям и сестрам.
Гавриила Давыдова знакомые характеризовали так: поэт, прекрасно образован, пылкий, влюбчивый, отважный.
В тот год, когда Хвостов и Давыдов познакомились, во главе правления Российско-американской компании был зять Григория Шелехова камергер Николай Петрович Резанов. Забытое еще в XIX столетии имя этого талантливого организатора стало известно многим россиянам в 70-х годах XX века, после знаменитой театральной постановки спектакля «Юнона и Авось». История трагической любви Николая Петровича к дочери губернатора Сан-Франциско Марии Кончите вдохновило немало поэтов.
Резанов сумел добиться от Александра I разрешения принимать на службу в Российско-американскую компанию офицеров Военно-Морского флота. Одним из первых Николай Петрович пригласил Хвостова. Тот сразу согласился и уговорил Давыдова отправиться на Тихий океан.
На пути в Русскую Америку
Через несколько дней состоялись шумные проводы в столичной гостинице. Десятки флотских и армейских офицеров съехались отметить отъезд Хвостова и Давыдова к новому месту службы.
19 апреля 1802 года Николай и Гавриил отправились на Тихий океан.
О начале их долгого путешествия Давыдов вспоминал: «…я взглянул на Николая и увидел, что он старается скрыть свои чувства, может быть для того, чтобы меня больше не растревожить; я пожал у него руку и сказал: у нас теперь остается одна надежда друг на друга. Тут поклялись мы в вечной дружбе».
Так же трогательно и романтично описал впоследствии эти минуты и Хвостов: «…мы поклялись быть друзьями, заменив этим всех и все…»
По дороге до Якутска друзья вели бесконечные разговоры о предстоящей службе в Новом Свете. Если на почтовой станции или в каком-нибудь селении им попадался человек, побывавший на Камчатке, на Алеутских островах, на Аляске, немедленно знакомились с ним, угощали и подолгу расспрашивали о житье- бытье, о делах на тихоокеанских землях.
В Якутск Хвостов и Давыдов прибыли в конце июня 1802 года. Этот город на берегу реки Лена с середины XVII века стал центром управления Восточной Сибири. Современник Хвостова и Давыдова Николай Щукин писал о Якутске: «Расположен более в длину, нежели в ширину. В нем считается до 300 обывательских домов…и семь церквей. Гостиный двор каменный; в нем помещается и городовой суд…
Хотя город лежит на берегу величайшей реки, но летом и зимою умирает, так сказать, от жажды, весною же каждый почти год терпит от наводнения… Здесь господствует песок, камней нет даже на берегах Лены, а потому и мостить город нечем».
В Якутске Хвостов и Давыдов пробыли несколько дней. Получили разрешение покопаться в архиве в поисках документов об освоении русскими тихоокеанских берегов. Но времени для архивных исследований не оставалось: им надо было побыстрей попасть в Охотск, а затем, до наступления осенних штормов, отправиться в Америку.
После выезда из Якутска для Хвостова и Давыдова начались опасные приключения. Первый раз на них напали разбойники среди бела дня. Заряженные ружья и пистолеты все время находились рядом, и офицеры открыли огонь. Помогли и сопровождавшие якуты. Нападение успешно отбили.
В другой раз — Давыдова и Хвостова разбойники застали врасплох. Не было под руками пистолетов и ружей, и друзья схватились за сабли. Решительные действия офицеров остановили разбойников: кровопролития не произошло.
В середине августа Хвостов и Давыдов добрались до Охотска. В то время это был главный русский порт на Дальнем Востоке. Судно «Св. Елизавета» уже стояло на рейде Охотска, готовое к отплытию в Америку.
Первые встречи и разочарования в Новом Свете
На переход до острова Кадьяк, где в то время располагалось главное управление русской колонии, понадобилось два месяца. Судно «Св. Елизавета» несколько раз попадало в шторм и едва не погибло от пожара.
