что «верхний палеолит — явление строго ограниченное по территории — пределы Европы и Передней Азии. Вне этой территории есть либо самый конец верхнего палеолита (последние 2–3 тысячи лет его), либо элементы верхнего палеолита на всем протяжении выступают только в соединении с мустьерскими или ашельскими».[90]
По Григорьеву, синхронные верхнему палеолиту памятники «незапада» должны называться «постмустье». Уважаемые коллеги очень огорчались таким высказываниям. Ведь Григорьев лил воду на мельницу расистов! Он показывал политическую безграмотность!
Но новое поколение археологов пошло еще дальше… Еще один уважаемый коллега, С. А. Васильев, по поводу палеолита Южной и Юго-Восточной Азии и Австралии даже счел термин «постмустье» слишком слабым и предложил термин «посташель».[91]
По мнению Леонида Борисовича Вишняцкого, и среднего палеолита на большей части Земли не было. Нижний палеолит (причем более примитивный, чем ашель, на уровне Клэктона и даже культур галечных орудий) существовал в Восточной Азии примерно 25 тысяч лет назад. И сменяется сразу «готовым» верхним палеолитом. А в Австралии вообще непонятно, когда кончился нижний палеолит… Похоже, только на рубеже плейстоцена и голоцена.[92]
Получается так: примерно 35 тысяч лет назад на Переднем Востоке, на Балканах или в Западной Европе возник новый культурно-исторический.
Чисто условно, просто для того, чтобы как-то его назвать, назовем «наш» феномен «палеолитом Западной Евразии». Это определение не абсолютно точно — культурно-исторический феномен охватывает ряд памятников Сибири и Средней Азии.
Культурно-исторические феномены привязаны к географическим регионам, возникают в них, но вовсе не обязательно остаются локализованы в среде, в которой возникли первоначально. «Наш» феномен возникает в ареале обитания неандертальцев, и потом уже, в сложившемся виде, распространяется на остальной территории Земли.
И вовсе не с одним сапиенсом он связан. Насколько можно судить, на грани рисс-вюрма и вюрма в ряде мест Переднего Востока вычленяется несколько локальных вариантов «переходной культуры» «от мустье к верхнему палеолиту» (Коробков, 1978. С. 181). И не только Переднего Востока! В Европе тоже известно несколько «переходных индустрии»… в том числе и в те времена, когда сапиенсов там явно не было.
Получается: верхний палеолит — это тип культуры, который начинали создавать неандертальцы, а завершали уже сапиенсы.
Принципиально то, что, возникнув на Переднем Востоке (возможно, что одновременно — и на Балканах), новый тип культуры охватывает всю приледниковую зону Европы, ее Запад и Центр (которые до того в культурно-историческом смысле не были палеолитом Запада Евразии), Восточную Европу и даже некоторые районы Урала и Сибири. Но не весь мир.
Восточная Азия перенимала новый тип культуры заметно позднее. В Африке он возник еще позднее, а изолированная Австралия его вообще не знала.
Легко заметить, что тот же самый регион, в тех же самых границах и в голоцене развивался не так, как весь остальной мир.
В этом обширном, но в масштабах Земли весьма незначительном пространстве последовательно происходили те изменения культуры, которые фактически и легли в основу современной цивилизации.
В этом регионе раньше всего возникло земледелие и скотоводство. В этом регионе родилась буквенная письменность. В этом регионе родилось единобожие. В этом регионе родилась философия. В этом регионе зародились индивидуализм и персонализм во всем многообразии их модификаций. В этом регионе зародилось гражданское общество, идея частной жизни, идея власти с ограниченным диапазоном влияния… а в исторической перспективе — и парламентаризм, и идея разделения властей.
Нравится или нет нам это обстоятельство, но общность человечества и мировая цивилизация в их современных формах возникли только потому, что одна из региональных цивилизаций, западнохристианская, оказалась в состоянии стать доминирующей цивилизацией в масштабах земного шара.
Уже в III–II тысячелетиях до Р.Х. развитие Переднего Востока уникально за счет того, что здесь формируется целый ансамбль примерно равноуровневых культур, активно обменивающихся друг с другом своими достижениями. В этом очень большое отличие Переднего Востока от Китая или Индии, где цивилизация формировалась вокруг одной этнической культуры.
Но в это время общественный строй и культура Древнего Переднего Востока еще имеют много аналогий с развитием в других регионах. А с античности, с «эллинского феномена» идет уже полный «отрыв». В «нашем» регионе складывается абсолютно уникальный тип общества, само развитие культуры приобретает «нигде не виданное» направление.
Всякая попытка делать вид, что «в Европе было как везде» или «везде было как в Европе», неизбежно проваливается.
Если даже историки упорно пользуются термином «рабовладельческий строй», то им приходится признать: в Европе был какой-то особый «рабовладельческий строй».
Только в Европе (и то исключительно в ее западноевропейской части) сложился «классический», «настоящий» феодализм с его системой условного держания, феодальной лестницей и вассалитетом. Нечто отдаленно похожее можно найти разве что в Японии. Но и это — лишь наиболее точное подобие.
«Обнаруживая» феодализм в остальных местах, всегда приходится придумывать для него какой-то особенный эпитет. Типа «особого византийского феодализма», «тяглого», «государственного», «кочевого» или «восточного» феодализма.
Если даже этот термин нам необходим — для всего мира вне Западной и Центральной Европы приходится оговаривать его особенности.
Тем более нигде, кроме Европы, не возник ни капитализм, ни феномен прединдустриальной цивилизации (типа нашего Нового Времени), ни самой индустриальной цивилизации. Некоторые отдельные аналоги капитализма можно найти в городах Китая и Индокитая; элементы нововременной цивилизации прослеживаются в Японии XVII–XIX веков. Но это именно отдельные «элементы», отдельные проявления, не составляющие единой системы, не определяющие возникновения качественно нового общества.
Называть сложившиеся вне Европы общества «восточными» будет глубоко неверно. Во-первых, эти общества не столько «восточные», сколько «всемирные». Точно таковы же были и общества германцев, славян и, вероятно, галлов и иберов до римского завоевания и влияния на них античной культуры. Во- вторых, европейский тип развития приходится признать за Египтом, Месопотамией, Сирией… за типично «азиатскими» территориями.
Географические наименования культурно-исторических типов и цивилизаций вообще неточны по определению. Но если уж другие, не связанные с географией названия отсутствуют и географическая привязка становится неизбежной, то лучше воспользоваться определениями Г. Померанца. У него эта проблема продумана точнее и детальнее, чем у любых других известных нам философов и культурологов. Его определения «Запад» и «Незапад» гораздо точнее, чем рассуждения о «Востоке», в который приходится включать и Ирландию, и обе Америки, и Новую Зеландию.[93]
Итак, в известной нам глобальной истории существует «запад» — как реалия, различная в разные периоды истории, но неизменно привязанная к западной оконечности Евразии.
Все остальное на Земле — это «незапад». «Запад» в истории Земли представляет собой нечто исключительное. «Незапад» — скорее выступает как нечто «нормативное», обычное для человечества.
Внутри «запада» постоянно вычленяются области, в которых «западный» тип развития усиливается, а остальные части «запада» по отношению к этой области становятся «незападом». Эллада расположена восточнее Галлии-Франции. Но в V веке до Р. Х. Эллада была «западом», а Галлия — «незападом». В XV веке все стало наоборот.
В создании европейской цивилизации и верхнего палеолита просматривается еще одна особенность… И правда почти мистическая — в том смысле, что совершенно непонятная.
Но верхний палеолит возникает сначала на Переднем Востоке, а потом Европа его обгоняет и становится эпицентром верхнего палеолита.
Так и современная цивилизация зарождается на Переднем Востоке, а потом Европа перехватывает
