– Вернуться?
Араб снова кивнул, это могло быть только утверждение.
– Это невозможно.
Снова энергичный кивок, снова палец на север.
«Если бы каждый, кто шел с нами, знал о предстоящих трудностях, о том, какова пустыня на самом деле и что она скрывает в своих отвратительных прожаренных солнцем недрах, эта экспедиция не состоялась бы. Только я да Муамар пошли бы туда снова, но он покинул меня, а я немощен и окружен стеной непонимания»…
Отец писал это, вернувшись отсюда.
Он вернулся живым.
Что мешает вернуться живым его сыну?
– Нет, мы не будем возвращаться, – решительно сказал Замке. – Мы должны дойти до конца. Вы можете объяснить, куда и как мы движемся?
Муамар издал короткий глухой звук, более всего напоминавший смешок, и отвернулся, всем своим видом демонстрируя окончание беседы.
– Что за дерьмо, – сказал в сердцах Каунитц, растирая правую щеку – после контузии в Норвегии она у него немела. – Мы едем, сами не зная куда. А если этот молодчик приведет нас к своим головорезам на верблюдах?
– У нас пулеметы, – возразил Богер.
– Ночью мы будем дрыхнуть, они подкрадутся и перережут нам глотки.
– Муамару можно доверять, но доверять с оглядкой, – сказал Фрисснер, – И бояться его не следует.
– Черт с ним, с этим сумасшедшим арабом. Скажите мне лучше, что это такое?
Все посмотрели в ту же сторону, что и Каунитц.
– Я ничего не вижу, приятель, – сказал Макс.
– Смотри внимательнее. Вон там, где чахлый кустик торчит из песка.
Фрисснер прищурился и действительно увидел… Зыбкое дрожание воздуха, но не просто жар от раскаленного песка, – а вибрация, радужными волнами разбегавшаяся по воздуху. Незримое на миг становилось то зеленым, то ярко-оранжевым, то вспыхивало сразу всеми цветами спектра.
– Метров триста, пожалуй, – оценил Каунитц. Фрисснер повернулся и окликнул ученого:
– Господин Замке! Скорее сюда! Солдаты тоже увидели – они бросили свои нехитрые занятия и повскакивали с мест.
– Очень, очень любопытно, – пробормотал Замке. – Я такого не видел.
– Что это?
– Это кочующий оазис. По преданию, он нередко появляется вслед за песчаной бурей, и если войти в него, можно видеть будущее.
– Можно что? – переспросил Ягер.
– Видеть свое будущее… – задумчиво повторил ученый.
– Какого черта?
– Нет, действительно. Об этом писал еще в шестом веке Музаффар Хаммади. Об этом упоминают «Странствие Джелала», записки нескольких абиссинских торговцев и командиров отрядов, посылавшихся негусом на разведку пустынь, работы более поздних исследователей… Говорят, это безвредно. Тем более, будущее это отдаленно, да и не всегда реально. Может быть, мираж…
– Тогда какого черта? – снова повторил штурмбаннфюрер, – Сказки, господин археолог!
– Возможно, – покладисто согласился Замке. – Проверить эти сказки можно единственным способом.
– Каким же?
– Войти в кочующий оазис.
– Я не собираюсь этого делать, – сказал штурмбанфюрер.
– Это абсолютно безопасно, уверяю вас.
– А я вот схожу, – весело сказал Богер, откладывая автомат. – Интересно посмотреть, что там будет с войной и получу ли я генеральские погоны и Рыцарский крест.
– Не дури, Макс! – рявкнул Каунитц. Он, кажется, не на шутку перепугался.
– Капитан… – растерянно сказал Замке. По его глазам за стеклышками очков Фрисснер понял, что ученому очень, очень хочется сунуть свою умную голову в это колышущееся марево. С виду – обычный воздух, что там может быть страшного? Чушь. Сказки. Пустынные миражи.
– Ради бога, – сказал он.
Ягер скрипнул зубами, но смолчал. Муамар снова оказался рядом, возник бесшумно и почти моментально. Замке что-то спросил у него, араб развел руками.
– Я спросил, видел ли он раньше кочующий оазис.
