От краеведа ощутимо пахло дешевым вином – «Анапой» или портвейном «Кавказ». Тем не менее смотрел он мудро и проницательно, так что Сергею стало не по себе.
– Я после нашего разговора тогда подумал, порылся в архивах… У меня очень хорошие архивы, многие завидуют, даже из КГБ приходили советоваться… Так вот, обнаружил много любопытного. Нет, прямого ничего, одни намеки… Но…
Краевед замолчал. Сергей подождал с минуту, потом спросил нетерпеливо:
– И что там?
– А я вас искал, – заявил краевед сварливым тоном. – Ваша фамилия Слесарев, капитан Слесарев. Я к вам на работу заходил сегодня, ваши сказали – на задании… А вы по магазинам, стало быть?
– Я за продуктами зашел, – почему-то смутился Сергей.
Краевед взмахнул морщинистой лапкой и продолжал:
– А я говорю – что же мне делать? Они говорят – позже зайдите, а вы по какому вопросу? А я говорю – то есть не ваше дело. И ушел. Думал завтра зайти, вот, расслабился слегка с пенсии… Знаете, я человек старенький, давайте завтра поговорим.
– Хорошо, Дмитрий Дмитриевич. Я вам позвоню домой. Может, вас подвезти?
– А и подвезите, – согласился Екатеринбургский.
Сергей помог ему забраться на заднее сиденье, а на переднее положил пакет с едой.
Краевед жил совсем недалеко, на Молодой Гвардии. За время пути он успел задремать, и Сергей довольно долго его будил, пока старик наконец не буркнул:
– Не сплю я, не сплю. Не сплю и все помню. Завтра позвоните.
Сергей посмотрел, как он чапает к подъезду, и подумал, что не надо ему было соваться в отделение. Все, кто приходит к капитану Слесареву, на подозрении. Известно у кого. Екатеринбургский, само собой, в ФСБ проходит как блаженненький, но кто их там знает…
«Ладно, пора ехать. Эстонец там мой небось кости гложет…»
И, бормоча себе под нос бессмертные строки абиссинского поэта о красногубом вурдалаке, Сергей поехал домой.
ГЛАВА 24
На всяких анархистах – проводят эксперименты.
Когда в дверной скважине завозился ключ, Хейти уже не стал выдумывать что-либо особенное, а просто взял дверной проем на прицел.
Ситуация с «осажденной» квартирой несколько утомила его.
«Кто бы там ни был, положу на пол, а потом разбираться буду… Что у них тут с частной собственностью в конце концов? Ползают все, кому не лень…» – лихорадочно думал Хейти, утапливая предохранитель.
Дверь открыл капитал Слесарев, держащий в одной руке ключи, а в другой – весело оформленный целлофановый пакет, из которого вызывающе торчала палка колбасы. Он на мгновение замер, разглядывая то своего гостя, то круглое девятимиллиметровое отверстие ствола.
– Это – оккупация? – спокойно спросил Сергей, заходя в квартиру, когда Хейти убрал пистолет.
– Нет… Это так… Меры предосторожности. У тебя не квартира, а проходной двор. Ходят тут всякие…
– Какие всякие? – спросил Слесарев, направляясь на кухню и осторожно обходя самопальную бомбу, – Что эго там у тебя?
– Да так… Бомба.
– Правильно, взорвать все на хрен, – пробормотал Слесарев, вытаскивая из пакета колбасу и сразу же откусывая кусок. Уже с набитым ртом он переспросил: – А ходит-то кто?
– Не знаю. Однако сначала какая-то дамочка дверь царапала, а потом какие-то ребята привалили. Замок ковыряли. Дверь пытались открыть. Я не дал… Их сосед сверху спугнул.
– Нормально… – пробормотал Сергей. На столе появилась бутылка водки «Пшеничная» с мельницей на этикетке.
У Хейти возникло ощущение, что Сергей не совсем его слышит или сегодня насмотрелся такого, по сравнению с чем попытка взлома собственной квартиры просто мелочь.
Капитан подхватил бутылку и посмотрел на нее с обратной стороны.
– До чего додумались, – он наконец проглотил колбасу. – Состав водки. Слышишь? Цитирую: «Водка „Пшеничная“. Спирт этиловый ректифицированный „Экстра“, вода питьевая исправленная». Исправленная вода… Застрелиться…
– Это еще не все… – робко произнес Хейти.
– Не все? – Сергей оторвался от созерцания продукта, полученного с помощью исправленной воды, и посмотрел на Хейти.
– Нет. После ребят еще один пришел.
– Пришел?
– Пришел. Он в комнате сидит.
Слесарев поставил бутылку на стол и прошел в комнату, снова осторожно обойдя стороной самодельную
