юмористы?
– Ясно, – тихо подтвердил Слесарев. – А вот если кто-то не заткнется, то я еще и за убийство пойду… Дмитрий презрительно усмехнулся.
– Кстати, – Сергей повернулся к Хейти, – как это ты, дорогой северный сосед, можешь пойти по статье за шпионаж? Что это ты, дорогой мой, в нашем городишке нашпионил? Уж не тарелку ли летающую порешил ты украсть?
При этих словах Хейти вдруг стало нехорошо. В голове послышался знакомый гул. Комната поплыла перед глазами…
Он изо всех сил ухватился за краешек стола, рядом с которым стоял. Под руку подвернулся какой-то листок. Хейти сжал руку. Послышался хруст, что-то покатилось. Рассыпались карандаши.
Гудящая тишина начала давить на уши.
Слесарев не заметил этой перемены и продолжал клоунским тоном:
– Али, может, ты порешил, мил человек заморский гость, у нас уворовать секрет производства хитрого снадобья, люпином именуемого? Да… Есть что воровать в нашем королевстве… Когда в нем такие славные охраннички сидят…
– Капитан… – начал было Дмитрий.
Но Хейти не слышал уже слов, погружаясь в вязкий черный кисель сумеречной комнаты. Где-то там, наверху, остались проблески сознания, Хейти он казались солнечными бликами на поверхности воды, а сам он погружался все глубже и глубже, все сильнее и сильнее подчиняясь чужой воле.
Наверное, впервые он не потерял сознания полностью. Неизвестно, что было этому причиной. Может быть, сознание уже успело приспособиться к тяжести чужеродной ориентировки. Может быть, сопротивляемость организма немного поколебала стальные оковы постороннего разума. Может быть, стремление быть свободным, свойственное любому человеку, все-таки взяло верх в борьбе с беспамятством.
Неизвестно. Просто Хейти видел и осознавал все, что происходит с ним, но сопротивляться не мог.
Уже не глазами стороннего наблюдателя, а своими собственными глазами Хейти видел, как его руки медленно поднимают пистолет. Направляют на сидящего на стуле Дмитрия.
В опустевшей голове твердо застряли две установки. Именно установки, потому что мыслями это назвать было трудно. Программа…
1. Обеспечить сохранность человека, имеющего доступ к Объекту.
2. Уничтожить лишних свидетелей и работников, связанных с Объектом, могущих помешать осуществлению задания.
Далее программа определяла «человеком, имеющим доступ», Сергея. А «работником, связанным с Объектом», – Дмитрия. Последний должен быть уничтожен.
Где-то там, внутри, Хейти чувствовал, есть еще множество пунктов…
Добротно и грамотно сделанная программа…
Погружаясь все глубже, Хейти последними каплями воли пытался удержать непоправимое, направив все силы на указательный палец правой руки, неуклонно вдавливающий спусковой крючок. Удержать… Удержать… У «глока» предохранитель тесно связан с курком, впервые Хейти об этом пожалел.
Он еще видел, как падает вместе со стулом Кактус-Дима, как капитан Слесарев махом ноги вышибает пистолет из рук Хейти…
– Водки! Водки!!! Водки ему!!! – кричит, кажется, Дмитрий. – Водки!!!
А потом пол повернулся вертикально, потемнел и больно ударил по голове.
Гул пропал.
Темнота упала на глаза.
Но не та темнота чужой власти, окутывавшая до этого Хейти ватным одеялом, а просто темнота, которая наступает, когда спишь.
«Водки мне… Это он про меня… – мелькнула мысль. – Напоят. Гады».
ГЛАВА 25
Лишь когда человечек мрет, лишь тогда он не врет.
Напоили эстонского рыцаря прилично. Вернее сказать, даже не напоили, а наполнили: пока он был в полуотключке, Сергей попросту вставил ему в рот горлышко бутылки и опорожнил, не забывая встряхивать Хейти за шиворот, чтоб не захлебнулся.
Дмитрий-Кактус наблюдал за процедурой с плохо скрываемым ехидством:
– Переводишь водку куда зря…
– Пусть отдыхает, не видишь, с приветом человек… – беззлобно буркнул Сергей, прислонил Хейти к холодильнику и сел.
– Развязал бы ты меня, а, – негромко попросил Кактус. – Видишь, что творится?
– Вижу. Еще и ты начнешь тут руками махать… Сиди уж так. Сожрать что захочешь, попроси, я дам.
– Тогда дай оливку одну… Или две. Сергей метко закинул чекисту в рот две оливки. Тот прожевал, вздохнул и заметил:
– Двадцать три рубля банка. Ну не суки?
