– Что случилось? – спросил князь, потревоженный ходьбой людей туда и сюда.
– Ничего. Надевай халат и ложись, понесем на матрасе. Я возьмусь за углы, где твоя голова. А вы, месье, там где ноги, – сказал Бобино, обращаясь к прибежавшему лакею, прикрепленному к их апартаментам и вытаращившему глаза.
– Получите пять луидоров за труды. А ты, князь, спи, пока мы доставим тебя к лифту.
– В чем дело?! Почему вдруг вы меня куда-то тащите в ранний час и столь странным способом?..
– Для твоего блага… чтобы ускорить твое выздоровление…
– Я еще раз спрашиваю…
– Давай же спи! Слышишь? Спи… Я так хочу… Так надо для твоего блага.
И Березов спокойно заснул как ребенок. Ни Бобино, ни Жермена почему-то не обратили внимания на то, как покорно повиновался Мишель команде «спи».
Русский не заметил, как его спустили в лифте, положили в экипаж, как тот понесся по улице и как, наконец, князь оказался в просторной каюте парохода, уже готового к отправлению.
Прошло не больше получаса после того, как Бобино рассчитался с хозяином гостиницы.
Месье де Шамбое крепко спал и ничего не подозревал о ловко организованном побеге.
Граф-бандит, преследовавший ненавистью, равно как и преступной и опасной любовью тех, кому уже сделал столько зла, не мог видеть, как они исчезли.
Мишель продолжал мирно похрапывать, девочки сидели, прижавшись к старшей сестре, а Бобино сиял.
Жермена считала минуты до отплытия, те последние минуты, когда уже грузили багаж.
– Когда же мы отправимся? – шептала она в нетерпении.
Раздался долгий гудок.
– Наконец!
Корабль задрожал и начал медленно отходить от причала.
В тот момент к набережной быстро приближалось ландо, взмыленные кони неслись галопом.
Из коляски выпрыгнул человек, когда пароход уже удалился от берега.
Опоздавший в бешенстве сжал кулаки.
– Они убежали от меня… Но я их все равно найду! Тогда не пощажу никого! – И крикнул кучеру: – Быстро в отель! Взять там месье де Шамбое, а потом – на виллу… Гони, Лоран, гони вовсю, загони лошадей, если надо!
– Слушаюсь, хозяин, – ответил тот самый кучер, что правил лошадьми, когда ландо катило в монастырь Камальдолей.
ГЛАВА 11
Всего несколько минут потребовалось, чтобы возбужденные лошади домчали графа до гостиницы, откуда князя Березова так ловко увезли друзья прямо из-под носа его смертельного врага.
По дороге экипаж сбил нескольких разносчиков, но богач-седок и не подумал хотя бы деньгами вознаградить ушибленных.
Прикатив, Мондье в два прыжка поднялся по широкой лестнице, устланной ковром, к апартаменту месье де Шамбое.
Граф ворвался прямо в спальню, Бамбош спокойно почивал. Мондье в бешенстве тряхнул его изо всей силы. Приспешник главаря банды очнулся и мигом сообразил, что его дело плохо.
– Что-нибудь случилось?
– Скотина несчастная! Случилось то, что они удрали!.. Те, за кем ты, болван, должен был следить.
– Князь Березов?
Ну да!.. Этот блаженненький и с ним Жермена, ее сестры и проклятый Бобино!
– Не может быть!
– Заткнись! И действуй, чтобы исправить свой идиотский промах! Тебя разыграли как дурачка. Пока ты дрыхнул, скотина, Эмилио, управляющий, доложил мне о бегстве, но оказалось слишком поздно!
– Но, патрон, чтоб отправить телеграмму, все равно нужно время…
– Кретин! Неизвестно тебе, что гостиница имеет телефонную связь с виллой?
– Я об этом не знал.
– Быстро! Одевайся, собирай манатки и наверстывай упущенное! Даю пять минут.
Очень испуганный, Бамбош был готов через четыре.
Мондье спросил:
– Есть у тебя деньги?
– Луидоров пятьдесят… не больше.
Мондье выхватил бумажник, не считая, швырнул несколько банкнот, сказав:
– Трать, не скупясь. Сейчас же поедешь на железную дорогу и отправишься в Марсель с таким расчетом, чтобы оказаться там раньше прибытия парохода и не прозевать их, когда сойдут на берег.
– Это я могу.
– Будешь следить за ними в Марселе и обо всем, что увидишь, сообщай мне.
– По телеграфу?
– Да, пользуясь шифрованным кодом, я сейчас тебе его дам. А теперь быстрее катись отсюда и исправляй свой промах. Твой багаж будет выслан на имя месье Тьери.
– До свиданья, патрон!
– До свиданья.
– Вы сердитесь на меня?
– Да, с некоторых пор ты делаешь промах за промахом, и, если так будет продолжаться, я отошлю тебя обратно к Лишамору, и ты станешь там прозябать среди обыкновенных мошенников.
– Патрон, ей-богу, я нагоню упущенное! Как только вы скажете, я тут же прикончу дурака князя и расправлюсь по-своему с мозгляком Бобино!
– Ты не осмелишься и не сможешь!
– Увидите! Думаете, у меня не хватит духу перепилить глотки этим двум типам?
– Хвастаешься, – сказал граф, чтобы подзадорить напарника.
Бамбош сделал выразительный жест пальцем поперек горла и застегнул чемоданчик, куда положил самые необходимые вещицы.
– Теперь дуй и не забывай делать все, как я тебе велел. Да, еще хочу сказать: приехав следом за ними в Париж, остановишься в бывшем доме Березова. Особняк куплен на имя барона де Мальтаверна, это подставное лицо, он даст тебе жилье и будет кормить и поить. Прощай, негодяй!
– Счастливо оставаться, патрон.
Через три дня Мондье получил от Бамбоша следующую телеграмму:
«Все идет хорошо, наши люди высадились в Марселе, не подозревая, что я уже там. Князь болен, поселились на тихой улочке, где за ними будет легко наблюдать. Посещает доктор, я с ним поговорю».
На другой день снова пришла депеша:
«Ведут себя очень осторожно, видимо, подозревают, что за ними следят. Проникнуть в дом невозможно, продукты и лекарства приносят прямо туда. Врач, очень молодой и старательный, отказался от десяти тысяч, которые я ему предложил за то, чтобы он помог».
Прочитав послание, граф в бешенстве его скомкал, воскликнув:
– Идиот!.. Он все испортит своей поспешностью, надо было предупредить меня. Не хватает только того, чтобы этот несчастный врач оказался честным человеком! Проклятие! Я должен был ехать сам, чтобы освободиться от князя и Бобино. Но не могу же я быть одновременно всюду!
Патрон послал новые инструкции Бамбошу, велел действовать с крайней осторожностью и не трогать ни князя, ни Бобино, требовал не ослаблять слежку за князем, который, вероятно, поедет в Париж, как только поправится после ранения.
Получив такой приказ, Бамбош с облегчением вздохнул. В самом деле, не так легко было убить двоих людей, что вели себя крайне осторожно и кого, может быть, предупредил об опасности доктор после сделанного ему грязного предложения.
Так продолжалось еще десять дней, в продолжение коих Бамбош слал донесения. В одном он
