спросил:
– А вы найдете дверь?
– Еще не так пьян, найду.
Во время их беседы граф, Бамбош и Лоран проскользнули через входные ворота, прошли через двор, крыльцо и прихожую, в глубине ее парадная лестница вела в комнаты первого этажа.
В передней немного подождали Пьера, ему граф заранее объяснил расположение помещений.
Входная калитка сильно хлопнула.
– Удалось ли ему пройти? – встревожился граф.
Но вскоре в полутьме показался силуэт Пьера.
– Вот и я, хозяин, все в порядке.
– Как ты пробрался?
– Очень просто, побеседовал с швейцаром, выпили малость, он даже не пошел провожать, я хлопнул калиткой, но вместо того, чтобы выходить, остался внутри.
– Отлично! А теперь за мной, и начнем работу.
Очень осторожно поднялись по лестнице, шаги заглушал толстый ковер. Около двери гостиной граф взял из рук Лорана электрический фонарик, чтобы освещать дальнейший путь.
Крадучись, они пробрались в будуар, где находился сейф.
– Вот откуда непременно надо достать содержимое, – сказал граф. – Сумеете открыть или придется взламывать?
Лоран взял фонарик и осмотрел со всех сторон сейф; он был велик, со шкаф, и целиком металлический.
– С помощью циркулярной пилы[124] можно проделать отверстие, такое, чтобы проходила рука, – сказал Лоран.
– Можно, конечно, пила возьмет, сейф не литой, всего только из стального листа. Глупые же эти богачи, не в обиду вам будь сказано, хозяин. Они доверяют всяким мошенникам, а те заменяют литье листом, – сказал Пьер. – Вы за то, чтобы пропилить?
– Нет. Я хочу, чтобы шкаф остался цел.
– Тогда нам с Лораном потребуется четыре часа и мы все-таки можем чуть-чуть нашуметь.
Бамбош с интересом слушал разговор и думал, каким образом его товарищам удастся отворить этот огромный ящик, казавшийся непосвященному совершенно надежным.
– У нас нет столько времени, но все-таки попробуйте открыть, ведь взломать всегда успеется.
– Попытаемся сначала отпереть, – сказал Лоран.
Прощупав разными воровскими инструментами замок, Пьер, к своему великому изумлению, убедился, что он заперт не секретным способом, а просто на два оборота ключа.
– Все в порядке, через десять минут дверка распахнется, – сказал Пьер, а граф подумал: «Как странно… предусмотрительная женщина, и вдруг такая оплошность. Во всяком случае, не мне об этом жалеть».
Пьер повозился немного, запор дважды щелкнул, и ворюга сказал:
– Готово! Любой ученик мог бы справиться.
– Наконец-то! Дети мои, вы получите хорошее вознаграждение!
– Минуточку, хозяин, надо еще язычок поднять…
Пьер отступил на шаг, чтобы дать сейфу открыться.
Снова послышался щелчок, дверка резко откинулась в сторону, но одновременно под ногой Пьера быстро опустилась паркетина и нога мастера очутилась в капкане.
– Черт! А-а-а! Дьявол!
– Что с тобой? – Встревоженный граф осветил фонариком пол.
– Проклятая баба… Не заперла на секретный замок… Вовсе не дура…
Графа пробрала дрожь, когда он увидел ловушку. Мондье подумал, что мог бы сам сейчас в ней оказаться.
– Очень больно, Пьер? – спросил он верного слугу.
– Как всякому, у кого нога попала в стальные зубы. Они впились до самой кости… Не бойтесь… Я не буду кричать… Делайте дело, хозяин… Я потерплю… Ведь вы недолго…
Бамбош, белый от страха, подошел вместе с Лораном к Пьеру.
Граф в это время лихорадочно перебирал бумаги Жермены, он узнал нужную папку и прочел то, о чем догадывался в прошлый раз: «Донесение по делу гражданки Башю, прозванной Бабетта».
Исходя бешеной злостью, Мондье читал листы, исписанные красивым канцелярским почерком.
Он читал, забыв о страдании своего подручного, и думал с ужасом: «Ей известно все! И у нее хватает самообладания быть со мной приветливой… улыбаться мне… почти давать мне надежду… Я бы пропал… пропал безвозвратно, если бы не заметил тогда в надписи букв, возбудивших мое подозрение. О Жермена! Жермена!.. Что за женщина!»
В это время Пьер с помощью Бамбоша и Лорана старался высвободить ногу. Напрасные усилия, челюсти капкана не поддавались, напротив, сжимались все сильнее, и боль становилась невыносимой.
Несмотря на необыкновенную силу воли и терпеливость, грабитель временами почти терял сознание. Весь в поту, он скрежетал зубами так, будто жевал стекло.
Граф продолжал читать. Он понял, что попался, схвачен, пойман женщиной, в кого безумно влюблен и кто отомстит, если он не сумеет с ней справиться.
С чувством стыда оттого, что его так провела женщина, соединялась неуемная злоба и ужас при мысли о том, как богатство и положение в обществе, добытые дорогой и страшной ценой, рушатся необратимо. Он думал: «Убить ее?.. Умрет зверь – умрет и его яд… Проклятая любовь, что сводит меня с ума… Хватит ли у меня мужества для этого? Не лучше ли устроить так, чтобы она осталась жива, но больше не могла мне вредить?»
Пьер не выдержал наконец и начал тихо стонать.
– Замолчи! – зашипел на него граф. – В проклятом сейфе около пятидесяти тысяч франков… Ты получишь не только свою, но и мою половину сверх того!
Лоран пытался одолеть капкан пилкой-ножовкой, ничего не получалось, сталь инструмента оказалась не тверже металла ловушки. Попробовал пустить в ход циркулярную пилу с приводом от моторчика, но ее зубья тут же полетели, как стеклянные.
– Ты и впрямь пропал, дружище! – честно и горестно сказал Лоран.
– Хозяин, помогите! – застонал Пьер.
Граф узнал что ему было надо, вложил документы в папку, перевязал ее тесьмой и положил на место. Потом быстро сгреб золотые монеты, банкноты, драгоценные украшения, рассовал их в карманы Бамбоша и Лорана и сказал с выражением непривычного для него сострадания:
– Бедный Пьер!.. Придется пожертвовать… Кто мне тебя заменит?
– Помогите! – еще жалобнее простонал несчастный.
– Тебе ведь известны наши постоянные условия, не так ли?
– Да!.. Да… Но избавьте меня!
– Для тебя есть только единственная возможность освободиться от мучений. Когда один из нас попадется и не может убежать, его ликвидируют, чтобы спасти остальных… Мой бедный Пьер, придется тебя убить, и ты перестанешь страдать… Ты знаешь, скольких тебе самому пришлось уничтожить товарищей, попавшихся как теперь ты. Это правило неумолимо. И ведь если даже мы оставим тебя живым, все равно власти опознают и казнят.
На что уж Бамбош и Лоран были закоренелыми бандитами, но и они почувствовали ужас, представив себе, что их когда-нибудь постигнет такая же участь.
Оба подумали: «Если бы я был на его месте?..»
Граф достал острый, широкий кинжал и готовился всадить его в Пьера, соучастника многих преступлений, человека, слепо, по-дикарски преданного, хранителя всех тайн, но не мог сразу решиться.
Пьер заметил колебания хозяина, и у пленника блеснула надежда. Ему хотелось жить, и он безгранично верил в изобретательность графа.
Мондье тоже уловил горячую мольбу в глазах обреченного.
