Марко обеими руками. Оторвав его от пола, он крепко сжал ему грудь. Разбойник стал задыхаться, лицо его посинело.
– Клянусь Пророком, я вырву твои глаза, христианская собака! – прошипел он сдавленным голосом.
– А я скормлю твое сердце свиньям, и они сдохнут, отравленные его ядом. Гнусный мерзавец!
Чувствуя, что слабеет, Марко напряг голос и крикнул:
– Хадж! Ко мне!
Леопард тут же откликнулся на призыв хозяина. В один прыжок он оказался рядом с ним. Сильные лапы ударили Жоаннеса в грудь, а страшные клыки вонзились ему в плечо. Жестокая боль заставила юношу разжать смертельное объятие. Он упал с криком гнева и отчаяния:
– Трус! Низкий трус!
Еще секунда, и хищник растерзал бы свою жертву на куски. Но Марко, успевший прийти в себя, схватил его за загривок и оттянул назад.
– Хватит, Хадж! Он мне нужен живой. Ну-ка, ребята, скрутите покрепче этого вояку! – добавил он, обращаясь к своим людям.
Четверо бандитов навалились на Жоаннеса. Стряхивая их с себя, он успел крикнуть:
– Друзья! Уходите! Вы не должны погибнуть! Борьба еще не окончена! Никея, любимая, прощай!
Девушка была крепко связана по рукам и ногам и не могла двигаться. Она видела всю эту жуткую сцену. Ее сотрясали рыдания.
– Жоаннес! Любовь моя! Последняя моя мысль будет о тебе…
Крестьяне, те, кто уцелел в этой страшной битве, повинуясь последнему приказу своего вожака, бросились в разные стороны, спасаясь бегством. Однако в комнате оставалось много раненых. Некоторые еще пытались сопротивляться, но вновь раздавшиеся ружейные залпы положили этому конец, увеличив число убитых.
Албанцы одержали победу в этом неравном бою. К Марко вернулась его холодная самоуверенность, а в голосе зазвучала привычная ирония:
– Вот и все, ребята! Дело сделано. Теперь мы можем от души повеселиться, не так ли?
Кругом раздались крики одобрения. Разбойники хорошо понимали своего атамана.
– Свяжите-ка этих удальцов! – указал Марко на раненых крестьян. – Сколько их?
– Двадцать семь!
– Прекрасно. Значит, приготовьте двадцать семь веревок. Если не хватит, используйте пояса. Закрепите их на балке под навесом и ждите приказаний.
Через пять минут веревки с петлей на конце уже раскачивались в указанном месте на расстоянии двух метров от земли.
– Выколите им всем глаза!
Услышав этот чудовищный приказ, женщины, которых бандиты тоже связали, пришли в ужас. Послышались стоны, рыдания, мольбы о пощаде.
– Тише там! – прикрикнул Марко. – Чем вы недовольны, глупые гусыни? Я добр и делаю это исключительно из человеколюбия, чтобы вы не видели мучений друг друга.
Бандиты покатились со смеху. Каждый достал кинжал, и, присев на корточки возле раненых, с утонченной медлительностью совершил очередную жестокость, не отказывая себе в удовольствии поймать последний, затуманенный кровью и слезами взгляд своей жертвы.
А посреди моря человеческой боли, стонов, хрипов стоял довольный Марко и улыбался.
«Теперь моя очередь», – подумал Жоаннес. Он с нежностью взглянул на Никею, чтобы, перед тем как уйти навсегда, запечатлеть в душе ее милый образ.
Марко перехватил этот прощальный взгляд, полный любви, и расхохотался.
– Нет, парень, твоя очередь наступит чуть позже.
И, обращаясь к своим людям, добавил:
– А теперь подвесьте этих молодцов, но только за ноги, слышите!
– Мерзавец! – прохрипел старый Грегорио.
– Потерпи, старик, придет и твой черед.
Приказание было исполнено дружно и весело. Живых, жестоко страдающих от ран людей подвесили вверх ногами, словно туши в мясной лавке. Кровь сразу прилила к голове, лица стали фиолетовыми. От нестерпимой боли мужчины корчились в судорогах и страшно кричали, не в силах сдержаться.
Все это очень развлекало бандитов, они спокойно стояли рядом, покуривали, и даже пошучивали.
– Боюсь, как бы у них не разыгралась мигрень, – сокрушался один.
– Зато при такой потере крови они избавлены от кровоизлияния в мозг, – успокаивал другой.
– Их следовало бы слегка освежить, – с наигранной озабоченностью заметил Марко. – Невозможно смотреть, как люди мучаются. Мы просто обязаны что-то сделать для них.
– Может быть, «обдувание»? – поинтересовался кто-то.
– Нет, я придумал кое-что получше. Делайте как я!
С этими словами албанец, само воплощение жестокости, схватил одну из жертв за плечи, несколько раз с силой закрутил веревку, а потом резко отпустил. Веревка сначала раскрутилась вместе со своим страшным грузом, а потом закрутилась в обратную сторону.
Предложенная игра пришлась разбойникам по вкусу, они с явным удовольствием стали подражать действиям атамана. Вскоре это было уже сплошное бешеное вращение изувеченных, агонизирующих человеческих тел, они сталкивались, отскакивали друг от друга, снова сталкивались, рана о рану, перелом о перелом… пока, увы, слишком медленная смерть не прекратила наконец их земные страдания.
Грегорио, почти в безумном состоянии, с блуждающим взглядом и трясущимися губами, созерцал это жуткое зрелище.
Но Марко все еще не пресытился пролитой кровью. Жажда мщения не покидала его.
– Ну что ж, старик, теперь разберемся с тобой! – сказал он, доставая свой необыкновенно острый ятаган из дамасской стали[44].– Кто-нибудь двое, возьмите его каждый за ногу и опрокиньте головой вниз… Так, хорошо… Раздвиньте ему ноги пошире и держите крепче.
Сабля взвилась в воздух и опустилась со всего маху, разрубая тело старика пополам. Раздались нечеловеческие вопли, хлынула кровь… Никея тут же упала без чувств, а из глаз Жоаннеса, собравшего в кулак всю свою волю, чтобы не разрыдаться, выкатились лишь две слезы.
Клинок, красный от крови, равномерно поднимался и опускался, довершая начатое, разрубая вдоль все: мясо, кости, внутренности, легкие, сердце… Крики давно уже прекратились. Человек оказался расчлененным на две половины.
Последним ударом Марко отрубил голову и приказал:
– Я хочу, чтобы две эти половины приколотили к дверям, а сверху прибили голову. И пусть все так остается до следующего дня Святого Георгия. Повешенных под навесом не снимать до тех пор, пока трупы сами не превратятся в прах. Женщин я отпускаю. Вы свободны. Идите и расскажите другим, что вы здесь видели. Пусть это послужит им уроком на будущее, если они когда-нибудь вздумают сопротивляться мне!
– По коням! – скомандовал он.
Послушные приказу, албанцы замерли в седлах. Марко поднял с земли испачканный в грязи штандарт и холодно произнес:
– Я отмою его в вашей крови. – Затем бандит повернулся к Жоаннесу: – Тебя я сейчас убивать не стану. Это было бы слишком быстро и просто. Я возьму тебя с собой, и там ты познаешь такие пытки, о которых еще через сто лет будут рассказывать страшные истории. Николь, проверь, крепко ли он связан, и возьми его к себе на седло. Да смотри в оба! Он очень опасен. Гы мне за него отвечаешь головой!
– Не беспокойся, атаман, все будет в порядке, – ответил албанец, исполняя приказание.
Сам Марко нагнулся, поднял Никею – та все еще не пришла в себя, – положил поперек седла и скомандовал:
– Вперед!
Бандиты тронулись в обратный путь, оставляя за собой притихшую, обезлюдевшую деревню и горы трупов.
ГЛАВА 4
